Да не гей я! (СИ)

— Вот и нам не нужны. Ну, так что, сходишь?

Я кивнул. Чувствовал себя куклой, которой забыли вставить механизм для проигрывания голоса. А вот веревочки были надежно пришиты к телу, и декан только что сжал их между пальцами, словно опытный кукловод.

— Вот и чудесно.

========== Гл. 6. Надежда ==========

Когда мы выходили из главного корпуса университета, Артём переплёл наши пальцы. От его тёплого прикосновения по спине пробежали мурашки, и, задрав голову вверх, я улыбнулась парню. Он улыбнулся в ответ.

— Куда мы идём?

— Для начала в кино.

Торговый центр, в котором располагался ближайший кинотеатр, находился в паре остановок от нас, но мы дошли до него пешком. Я думала, у Артёма есть машина, но он даже не посмотрел в сторону парковки, когда мы проходили мимо. А я не стала спрашивать. Мало ли. Моя машина всё ещё была нужна маме, поэтому пока я добиралась до места учёбы общественным транспортом.

Ну, ничего, говорят, ходьба полезна для здоровья. Хотя не думаю, что это распространяется и на высокий каблук туфель, которые сегодня я полчаса подбирала под узкие голубые джинсы, белую блузку и тёмно-синий блейзер.

— Устала?

Прохладный ветер, привнесший в сегодняшнюю погоду морозные нотки, немного освежил моё покрасневшее и опухшее от слёз лицо, но, думаю, вид у меня всё равно остался измученным. Я неоднозначно пожала плечами, и Артём, усадив меня на скамейку, куда-то убежал. Вернувшись буквально через пять минут, — я даже не успела испугаться, что он меня бросил, — Артём вытащил откуда-то из-за спины и протянул мне одно из двух мороженых. Пломбир в шоколаде на палочке, прямо как в детстве.

Восторг и разочарование одновременно завладели мной. Я давно и сильно хотела мороженое — любое, даже обычный фруктовый лед — но не могла себе позволить, потому что пару недель назад не влезла в любимые джинсы. И хотя скинуть лишние килограммы мне удалось достаточно быстро, я всё ещё придерживалась строгой диеты.

Увидев, как скривилось моё лицо, Артём засмеялся. Мне даже стало немного обидно, но он быстро прекратил и, приблизившись, обнял.

— Ты можешь позволить себе это мороженое. Ведь ты самая очаровательная девушка из всех, кого я когда-либо встречал. И ты будешь мне нравиться, даже если твой вес достигнет отметки в сто двадцать килограмм.

Я отпрянула от него и засмеялась.

— Боже, да никогда в жизни, — и всё-таки взяла протянутое мороженое.

Я не помню, на какое кино Артём купил билеты, потому что весь сеанс мы целовались на заднем ряду. Артём вкусно пах, его губы были такими мягкими и притягательными, что, кажется, с каждой минутой я влюблялась в него все больше.

Артём был нежен, но не настойчив. Он целовал меня за ухом и говорил щекочущим шепотом комплименты, от которых я смеялась и краснела как пятиклассница. Я даже почувствовала разочарование, когда наш вечер закончился возле моего подъезда.

Он накинул мне на плечи свою кофту, пока мы стояли, болтая ни о чём.

— Не зайдешь? — я скрестила руки на груди, хватаясь за противоположные края его пиджака.

— Извини, — оправдываясь, он правда выглядел виноватым, — но Миша ещё утром писал, что забыл ключи, и кроме меня никто его домой не пустит.

Я с трудом удержала томный выдох. Мне так хотелось стать с Артёмом ещё ближе, слиться воедино, но он… ускользал от меня. И я ничего не могла с этим поделать.

— Ладно, может, в другой раз? — улыбнувшись, я попыталась изобразить равнодушие, но Артём моментально раскусил меня и снова, склонившись, поцеловал.

— Обязательно. Я позвоню.

До квартиры я решила добраться по лестнице, а не на лифте, как делала это обычно. Возможно, я просто себя накручивала, но злосчастное мороженое никак не хотело выходить из головы. Теперь, когда мои мысли не занимал Артем, я представляла себе, как снова толстею. Забрав из ящика почту — пару писем отцу, маме и счета, я замерла, понимая, что кто-то преграждает мне дорогу. Почему-то я не сразу подняла голову, продолжая вчитываться в округлый почерк, заполнивший графу адреса одного из писем. Бабушка. Сейчас она жила в Германии, и они созванивались с папой хотя бы раз в неделю, но всё равно она время от времени присылала письмо, куда вкладывала разные фотографии и поздравительные открытки. Поставив мысленно галочку о том, чтобы прочесть это письмо вместе с отцом, я, наконец, подняла голову. И увидела зареванную Настю.

— Ты чего тут делаешь?

— А что, уже к подруге прийти нельзя?

Она зарыдала еще сильнее и уже хотела уйти, но я успела схватить её за локоть.

— Так стоп. Пошли со мной. Сначала умоешься, а потом уже расскажешь, в чем трагедия.

Мамы с папой дома не было — и хорошо. Они не особо любили Настю, и считали, что она плохо на меня влияет. Хотя всё, скорее, было наоборот. Пока подруга умывалась — я слышала, как она сначала притихла, но затем, включив воду, снова завыла как раненый кит — я поставила чайник. Жаль, родители скоро вернутся. А то бы поставила на стол не розовый сервиз, а бокалы и бутылку вина.