Да здравствует Герберт Уэллс!

Не хочу показаться злобным сволочем, или, там, расистом каким. Мне просто не нужно, чтоб в самый неподходящий момент какая-нибудь мразь из этих «миротворцев» очухалась, и сорвала мои планы. Поэтому безжалостно добиваю всех. Ударами второго кинжала в горло. Поскольку до сердец, находящихся сейчас под жилетами, не добраться.

Запихиваю трупы горе-прикрывальщиков на заднее сиденье. Офицера оставляю на его месте. Сам переодеваюсь в шмотки шофёра, и даже каску напяливаю. Шофёра, оставшегося в нижнем белье, отправляю тоже на заднее сиденье. (А вернее – под него, на пол.) Туда же кидаю и их оружие. Кроме пушки, которую позаимствовал из кобуры босса – похож на Глок, но всё-таки не он. Дурацкие и ненадёжные М-16 мне без надобности, а свой верный АК устраиваю поближе – чтоб был под рукой! Подобрать запасные магазины из пыли не забываю.

Разобраться в управлении армейским вездеходом может и младенец. Двигаю вперёд. Но – медленно. Не проходит и минуты, как я у ворот. Нагло и долго сигналю. (Ох и гнусный у Хамви клаксон!)

В воротах открывается планка – только для глаз. Офицера рядом с собой я постарался пристроить так, словно он жив, и даже смотрит вперёд. За себя не переживаю: я в каске. Да ещё делаю вид, что жую жвачку: шофёр и правда так делал. Похоже, офицера узнали, да и то, что он только что что-то про «ложную мину» говорил, действует. Ворота открываются, и я въезжаю.

Ну всё, дальнейшее, как говорится – дело техники.

Подвожу армейский вездеход к навесу, имеющемуся в конце двора – ставлю на пустое место между двумя другими джипами: ещё одним Хамви, и чёрным Гранчерокки с тонированными, и тоже наверняка бронированными стёклами – для начальства! Глушу мотор. После чего с самым невинным видом направляюсь прямо ко входу в блокгауз, на который похож практически кубообразный по форме дом. Сделанный, кстати, тоже – из кирпича. Явно привозного. (А небедно, похоже, живёт уважаемый Рахим-бек. Только вот как бы его не забили камнями свои же, когда штатовцы отсюда отвалят. А они – отвалят.Уж я-то знаю…)

У входа – парень с любимой М-16. Пялится на меня во все глаза – пытается узнать. Но когда глаза часового недоумённо раскрываются, равно как и рот – для дикого вопля! – «успокаиваю» всё тем же верным кинжальчиком. Отлично он сбалансирован, и подходит для метания: я как раз на таких (Да и на любых других!) тренировался. Бдительный парень с торчащей из раззявленного рта рукояткой оседает на пол, балбесы, расположившиеся на вышках, хоть мой подлый поступок и видят, но среагировать, развернув во двор турели стандартных пулемётов-пятидесяток, не успевают, потому что я ныряю в проём двери.

Некрасиво убивать людей во время трапезы.

Но именно так и приходится делать, проскочив сходу что-то вроде кухни, где торчат три растерявшихся афганца в традиционно белых прикидах, и сквозь дверь в её торцевой стене – прямо в столовую. Опустошаю магазин калаша за пять секунд – стрелял сразу длинными. За пару секунд меняю, но оставшиеся в живых пятеро раздолбаев успевают нырнуть за укрытия: кто в углы, а кто – и за шустро перевёрнутый стол.

Поможет это, как же! Пуля у АК мощная и тяжёлая, потому как это – не новомодный, пять сорок пять, а тот, старый АК. Ещё сорок седьмого года образца. Семь шестьдесят две. Легко прошивает и столешницы, и тела…

Чтоб с гарантией добить всех, пришлось вставить и третий магазин.

Бегу в имеющийся в боковой стене проём. Точно: коридорчик. Теперь – наверх. На лестнице укладываю выскочившего из своих «апартаментов» на втором этаже местного офицера. Явно брезговавшего есть с рядовым составом. А затем – и его охранника. Или кто он там – не знаю.

Обегаю весь второй этаж, пинками открывая двери, оказавшиеся запертыми. Чёрт! Можно было догадаться. Никого больше здесь нет. Даже Рахим-бека.

Спускаюсь вниз как раз вовремя, чтоб успеть оказать достойный приём прибежавшим с вышек и из будки при воротах раззявам, и ещё одному рядовому – судя по перепачканным смазкой рукам он чинил какой-то агрегат. Может, электрогенератор?

Имеем в активе ещё четыре трупа. И во мне – дырку. К счастью – сквозную и не опасную: опять в левом предплечьи. Заговорённое оно у меня, что ли?..

Плевать. Захожу в кухню. Говорю на английском трём поварам, забившимся почему-то в угол, вместо того, чтоб мирно слинять отсюда к такой-то матери:

– Убирайтесь из этого дома. И из усадьбы. – пальцем указываю в сторону ворот.

Старший по возрасту, с шикарными усами и перекошенным потным лицом, говорит, запинаясь и мямля:

– Господин… – он кивает в ту сторону головой, – Ворота… Они заперты!

Достаю из подсумка противопехотную гранату. Кидаю ему. Говорю:

– Попробуйте замок открыть – вот этим!

После чего провожаю их, недвусмысленно указывая дулом автомата на дверь. Провожаю и до ворот: мне сюрпризы в виде коварно нанесённых в спину предательских ударов вовсе ни к чему.