Да здравствует Герберт Уэллс!

Как нетрудно догадаться, такая ходовая, то есть – с колёсами, могла надёжно работать только на ровной поверхности. К тому же – твёрдой. И если дождь или ямы и рытвины превращали будущее поле битвы в аналог болота или перепаханного поля, танк Леонардо становился абсолютно беспомощен. Вот так и зародилась мысль о чём-то понадёжней и пошире колёс. То есть – о гусеницах с отдельными траками-площадками.

Все мировые историки оружия наивно полагают, что самый первый действительно боевой танк с гусеницами удалось воплотить в конкретную боевую машину англичанам во времена первой Мировой. Однако наш соотечественник, некто Менделеев, между прочим, сын знаменитого Менделеева, ещё в тысяча восемьсот…

Третий уровень мне сегодня достался, если честно, достаточно банальный и… скучный.

Оказался я явно в средневековье, под набухшим, собирающимся дождём свинцовым небом, в чистом поле. Вот вспаханной землёй и озоном вокруг и пахнет. И отряд кого-то вроде рыцарей на конях, вооружённых традиционными для дворянства копьями и мечами, почему-то возжелал проткнуть меня, словно жука какого для коллекции насекомых! Или уж изрубить в капусту.

Из одежды на мне почему-то оказалась всего-то набедренная повязка: вероятно, организаторы боёв таким образом мне тонко намекали, что я – варвар-дикарь. Ну и ладно. Варвар там, или не варвар – буду действовать как всегда: по своему разумению.

Со всех ног кидаюсь к маячащему в сотне шагов лесочку: наверняка мне пробежать между стволов будет поудобней, чем проскакать тяжеловесным кирасирам на частично бронированных же конях! Манёвр удаётся, поскольку масса у коней значительная, а, следовательно, и инерция большая. Пока разогнались как следует, да припустили в погоню, я уже замелькал между стволов – ищи-свищи!

Однако у гадов оказался туз в рукаве: спустили они на меня, словно я волк какой, или лиса, свору гончих! От этих не убежишь. А тем более – не спрячешься.

Собачек я убивать не люблю. Потому что не виноваты они в садистских наклонностях своих хозяев и тренеров. Псарей то есть. Но уж раз научены дичь отслеживать, и загонять – будут делать это на совесть! До самой своей смерти.

Приходится, скрепя сердце, применять к бедолагам подлые и болезненные боевые приёмчики: двоим наиболее борзым псам въехал ногой с разворота в голову и брюхо. Да так, что первой псине сломал шею, а вторую заставил забыть о нападении, и думать, скуля, только о сломанных рёбрах, и том, что ела на завтрак, а сейчас выблевала, перхая и кашляя, на мох и опавшие листья.

Третьей борзой, взвившейся в прыжке, целясь мне в горло, врезал со всей дури кистевым хватом снизу – в шею. Трахею и глотку, судя по странным булькающим звукам из пасти длиной с ладонь, перебил напрочь… С ней после этого проблем тоже не было.

Оставшаяся троица повела себя грамотно в плане тактики: окружила меня со всех сторон, но приближаться не рискует: ждёт. Когда хозяева подъедут на лай! Ах вы ж – …!

Хватаю с земли подходящий сук, и пытаюсь показать собачкам. А затем – кидаю в сторону приближающихся всадников с криком «Апорт»!

Ага, чёрта с два. Или не приучены, или по-русски не понимают. А ещё бы! Что-то не припомню у русских охотников – стальных средневековых лат!

Хватаю с земли другой сук. Подскакиваю к ближайшей псине, и бью, целясь в глупую голову! Может, сознания пёс и не лишился, зато вот одного глаза – точно! Собачка скулит, трёт морду лапкой, и в облаивании меня больше не участвует. «Обрабатываю» быстренько таким же способом и вторую собачку. Третья попалась умная: отскакивает подальше, и лает оттуда!.. Да чтоб тебя! Запускаю со всей дури палку ей в морду!

Пока пёсик уворачивается, припускаю со всех ног вперёд, в чащу – туда, где заросли подлеска из какого-то папоротника и колючих кустов погуще. Успеваю заскочить-таки туда, когда мне в икру вцепляются острые и наглые зубы!

Боль адская! А эта тварь ещё и двигает ими туда-сюда, словно жуёт!.. Но предаваться «ощущениям» некогда: погоня на подходе, и ещё слышу я, как две паршивки с выбитыми глазками и подпорченными носикамиспешат присоединиться к «выполнению служебных обязанностей»: гавкают, почём зря, тоже догоняя меня!

Исхитряюсь извернуться немыслимым образом, и продвинуть ногу с так и вцепившейся в неё узкой головой и массивной тушей – вперёд, так, что тело моё оказывается над мордой! Падаю всей своей пусть небольшой, но – массой, на спину мерзавке, и хватаю за челюсти – верхнюю и нижнюю! И пусть у меня будут повреждены и покусаны пальцы, но дьявольский капкан-зацеп я разрываю! Заодно ещё и сломав нижнюю челюсть настырной гадине! Чем я не Маугли?! Хотя… С тигром так не поступил бы. Себе дороже.

Подскочившей справа скотине без правого глаза въезжаю с разворота пяткой – в место соединения уже её челюстей! Сработало – потому что слышу характерный хруст, и бедная добросовестная собачка падает замертво, жалобно поскуливая, и кося на меня укоризненным взором оставшегося глазика – такой выразительный взор бывает только у собак!.. Обиженных. Жалко, да. А не…рена было на меня нападать!