Дай мне шанс

— Почему вы так думаете? Вы хорошо улыбаетесь и любите оранжевый цвет, и вам нравятся загадки, вроде того конверта с пустым листком. Не разгадали еще?.. Я вот думал, может, подержать его над свечкой?.. И вы хорошая. Только и хорошие люди могут ошибаться. Не печальтесь, вы можете все исправить.

— Разве можно исправить, если вы предали человека, которого… к которому…

Нет, Кайли не могла выговорить это вслух. Биггс, впрочем, и так понял.

— Вы подождите, не убивайтесь так. Все придет… само собой.

И тут в ее сумочке зазвонил мобильный телефон.

Кайли долго искала его, а он все звонил и звонил, и когда она его выудила из дальнего кармашка и посмотрела, то увидела, что звонит ее мать. Сердце сразу похолодело и странно стукнулось в грудь.

— Алло? — сказала Кайли, обмирая. — Алло, мам?

— Мисс Уильямс? — произнес далекий мужской голос, и она кивнула, как будто ее могли увидеть. — Это доктор Мэггот. Извините, что не со своего телефона, но так было быстрее. Приезжайте, пожалуйста, в больницу. Вашу маму только что сюда доставили. Вы когда сможете приехать? Мисс Уильямс?..

18

Кайли примчалась в больницу в рекордные сроки, но к маме ее, конечно, не пустили.

— Все хорошо пока, однако ей требуется отдых, — сказал доктор Мэггот, когда Кайли вломилась в его кабинет — без приглашения и, кажется, до одури напугав стажерку-медсестру.

Мэггот был сухой, подтянутый, лег пятидесяти. Такие мужчины играют в теннис, по выходным вывозят семью на пикники и в шесть утра встают, чтобы выгулять собаку — золотого ретривера или, может, пушистую голубоглазую лайку.

Кайли не знала, есть ли у него лайка, но семья совершенно точно была, судя по украшавшим кабинет фотографиям.

Насколько все серьезно?

— С вашей матерью никогда не было несерьезно, — ответил Мэггот немного резко, — и вы это знаете, мисс Уильямс.

— Да. Знаю. Извините.

— Вам незачем передо мной извиняться, — сказал доктор уже мягче, — и не стоит себя казнить за то, что происходит. Люди, к сожалению, болеют, а иногда и умирают. Я не говорю, что это произойдет с вашей мамой прямо сейчас. Но не стану скрывать от вас, что положение серьезное. Это было бы нечестно, мисс Уильямс.

Да, — пробормотала Кайли, — я понимаю. Что мне нужно делать?

Доктор Мэггот взял со стола узкие очки и нацепил их на нос, отчего сразу сделался похож на университетского профессора.

Видите ли, очередь миссис Уильямс на плановую операцию по федеральной программе еще не подошла. И с этим я ничего не могу поделать. — Он развел руками. — Можно звонить и скандалить, можно пытаться чего-то добиться, но, скорее всего, это не поможет. Нужна срочная пересадка сердца. Если бы могла помочь операция, просто операция, без пересадки, это другое дело. Но тут… Возможен исключительно платный вариант. К сожалению…

Кайли кивнула. Она всегда знала, что такая ситуация может возникнуть, и она морально готовилась к этому, только вот действительность оказалась гораздо страшнее и ближе, чем представлялось ранее.

— Я озвучивал вам и цену — сто пятьдесят тысяч долларов, — продолжал описывать ситуацию доктор Мэггот. — У нас сейчас есть подходящий донор — это немыслимая удача. Родственники дали согласие — это вторая удача… Вы меня слышите? — спросил он, так как Кайли опустила голову. — Мисс?..

— Да, — сказала она, — да, слышу.

Здесь, в этой самой больнице, находится женщина, чье сердце еще бьется, но жизнь которой поддерживается искусственно. Эта женщина уже никогда не сможет ходить по зеленым лужайкам, брать на руки своих детей, если они у нее есть, и с аппетитом надкусывать грушу. Но все это сможет делать Глэдис Уильямс, если ей только пересадят сердце. Это требует огромных усилий и большого количества денег — но разве этим можно измерить человеческую жизнь? Разве можно?

Нельзя. Человеческая жизнь измеряется только бесконечностью.

— Вы можете платить частями, — сказал доктор Мэггот, — наша больница может составить для вас график выплат. Но половину суммы нужно внести сразу же.

— Да, — Кайли кивнула и встала, — я поняла.

— Что вы решили? — Мэггот тоже поднялся.

— Я принесу деньги завтра. Или переведу. Половину суммы, — сказала она. — Можно мне увидеть маму?

— Это не положено… — Доктор внимательно смотрел на нее, смотрел и сдался: — На несколькo минут.

Мать, согласно еще ранее утвержденным условиям (доктор Мэггот наблюдал ее не первый месяц), лежала в отдельной реанимационной палате. Впрочем, тут все реанимационные палаты были отдельные, так что грех жаловаться. Мама и не жаловалась. Она лежала, бледная, в окружении датчиков, и спала, кажется. Кайли ни за что не стала бы ее будить сейчас, как бы ни хотелось — даже на пару минут, всего лишь.

Хотелось разбудить, чтобы сказать, что все будет хорошо. Что завтра все как-то наладится. Что я тебя, мама, люблю. Что я сделаю для тебя все — а как иначе, скажите на милость? Что я весь мир порву на клочки, лишь бы ты жила.