Дайте точку опоры

Невольно усмехнувшись, Алексей четко повернулся на ковровой дорожке.

Подполковник прикрыл за собой дверь.

— Все! Уф! — он облегченно выдохнул. — С шефом сегодня — загадка. Кому спасибо, не знаю. Ты… в рубашке родился?

— Мать не сказала.

— Зубастый! Ну… держи бумаги. Давай прямо в управление. Пропуск заказан. — Он хлопнул каменной ладонью по спине Фурашова.

В бюро пропусков, вдоль длинной, застекленной стенки, к многочисленным окошечкам тянулись хвосты-очереди посетителей. Но Фурашова, когда он обратился в справочное окошко, пригласили в особый закуток, где выдавали постоянные и временные пропуска.

Подполковник-кадровик появился точно из-под земли. Фурашов даже оторопел, так это было неожиданно.

— Все готово? Пошли! К генералу Василину. Представлю и — в дамки! Маршалу бы Янову надо, да нету сейчас старика…

Они вышли из бюро пропусков, обогнули дом и с торца вошли в подъезд.

Большая комната заставлена столами. Только за двумя из них сидели два старших офицера, склонившись над тетрадями. Черные дерматиновые папки, одинаковые, ровно близнецы, лежали возле каждого. Остальные столы пустовали.

Подполковник попрощался с Фурашовым, когда вышли от Василина, сказал «Бывай!» и исчез так же быстро и неожиданно, как и появился тогда, в бюро пропусков. Алексея в эту комнату привел полковник Танков, начальник группы, его теперешний начальник. Он показал на крайний от двери стол:

— Устраивайтесь. После доклада вернусь, поговорим. — И вышел.

От переднего стола повернулся подполковник — лицо смуглое, суховато-морщинистое, непропорционально маленькое.

— Нашего полку прибыло. Еще один канцелярский советник первого класса…

— Не пугай, Адамыч! — отозвался крепыш майор за столом напротив. — Слышал, его другая судьба ждет — новой техникой будет заниматься, не то что мы…

— Не пугаю. Он не ребенок, чтоб сказок бояться. Люблю реальное восприятие вещей — стол столом видеть.

— Свежие силы, — продолжал майор. — На смену старому умирающему роду войск приходит новый здоровяк ребенок… Генерал Сергеев считает, этот ребенок за два-три года богатырем станет.

— Свежие силы, — повторил подполковник. — Голос у него ровный, без интонации, равнодушный и ленивый. — Инъекции жизни, как говорят медики.

— Твоя эра закатилась, Адамыч.

Адамыч помолчал, сидя вполоборота на стуле.

— Я не против инъекций, — сказал он. — Десять лет в аппарате. Одиннадцатый пошел, а я, как говорят, — столоначальник. Сколько тетрадей исписал, папок износил! Тоже был инъекцией.

— Не пугай, говорю, Адамыч! Как-никак Четвертый этаж, — майор подмигнул, — чего доброго, еще бросится… Нервы у вас не слабые? Вижу, досталось… — Он кивнул на шею, на шрам, проглянувший из-под воротника кителя Фурашова.

Подполковник примолк, с прищуром, спокойно разглядывая Фурашова, будто только сейчас увидел его и желал понять, неторопливо, обстоятельно, кто это перед ним и что он собою представляет.

— Маршал Янов принимал? — спросил он.

— Нет, маршал куда-то уехал.

— Ясно! — подхватил майор. — Он или в Кара-Суе, или, как по Маяковскому, на заседании «АБВГДЕЖЗИКОМА». Светлая голова!

Подполковник пропустил мимо ушей эти слова, спокойно сказал:

— Но пригласит! Примерит…

И отвернулся к столу. Алексей теперь видел только его спину, выгнувшуюся под кителем.

Вернулся Танков, возбужденный, чем-то расстроенный. Хлопнул дверью, быстро, стуча сапогами, прошел к своему столу, поставленному в переднем углу так, чтобы, сидя за ним, видеть, что делается за другими столами. Глухо хлопнула пухлая кожаная папка. Начальник группы выпрямился, уперев кулаки в край стола, вздернул голову, колюче оглядел офицеров:

— Ну! Кто убеждал: справка по «Катуни» не понадобится? Втыки один Танков должен получать? Или… — Он резко, натренированно крутнул головой вправо — на майора. — Или и вы, Бражин?

— Пути начальства неисповедимы, — с ухмылкой на крепком, крупном лице проговорил майор, поднимаясь.

— То-то и есть! — сердито подтвердил полковник. — Понимать надо!

— Ясно!

— Садитесь!

Фурашов, с удивлением и внутренней настороженностью смотревший на все, что происходило — он ожидал грозы, — невольно повеселел, увидев, как, пряча улыбку, майор сел; и стало явным, что на его глазах разыгралась сцена, которая, очевидно, была привычной для ее участников и в которой каждый играл свою знакомую роль.

Танков, продолжая стоять, как бы в раздумье проговорил:

— Даю срок, товарищ Бражин, до шестнадцати ноль-ноль.

— Ясно, — отозвался майор.

— Прошу вас, Алексей Васильевич, сюда. — Танков показал на стул возле стола. И сел.

Алексей подошел и тоже сел.

— Ну что же. — Танков вздохнул. — Полигон — не центральный аппарат, ухо надо держать востро. Имеем дело с ЦК, с министром, с главкомом… Арбузы и втыки — успевай поворачиваться! Бумажку написал — отвечай: твоя фамилия на обороте! Исполнитель… С кого спрос? С тебя, исполнителя. Стрелочник всему голова. Понятно?

— Понятно, — Фурашов встал.

— Получите в общей части папку, печать. О задании потом. Генерал Сергеев сам хочет дать…

— Генерал Сергеев? — вырвалось у Фурашова.