Далекие чужие. Как Великобритания стала современной

Нигде это не было так очевидно, как на финансовых рынках. В XVII веке ведущие торговые города Европы – Амстердам, Антверпен, Гамбург и Лондон – публиковали, иногда на нескольких языках, векселя (списки товаров, импортируемых в их порты), ценовые сводки (цены на товары), морские сводки (корабли и их грузы) [Parsons 1989; McCusker 1997а; McCusker 2005; Neal 1988: 163–178; Murphy 2012: главы 4,5; Hoppit 2006: 79-110], в Лондоне первый вексель был опубликован в 1619 году, но когда в 1695 году государство прекратило лицензировать эту информацию, в кофейнях, связанных с морским бизнесом и торговлей акциями и ценными бумагами, начался расцвет новых изданий. За «Lloyd’s News» (1696) быстро последовал «The Course of Exchange and Other Things» Гаррауэя (1697). Публикуемые один или два раза в неделю (и доставляемые по подписке вручную или по почте), эти новостные листы с ценами и грузами предназначались не для завсегдатаев городских кофеен, участвующих в ежедневной торговле, а для тех, кто хотел быть в курсе событий за границей, включая североамериканские колонии[31]

. Провинциальные порты и биржи породили собственные прайс-листы и коносаменты: Бристоль – с 1740-х годов, Ливерпуль – с 1760-х, и они постепенно стали включаться в местные газеты наряду с более общими «замечаниями о торговле» [Parsons 1989; McCusker, Gravisteijn 1991:288–289]. Кроме того, в большом количестве публиковались руководства и пособия, в частности, по такому наболевшему вопросу, как расчет процентных ставок, для начинающих бизнесменов, которые хотели разобраться в непрозрачных условностях коммерческого и финансового мира Лондона [Glaisyer 2007: 685–711; Glaisyer 2006: глава 1]. Несмотря на все более широкое распространение печатных коммерческих и финансовых новостей в XVIII веке, скорость их распространения означала, что они оставались способом информирования удаленных читателей о тенденциях рынка. Торговля по-прежнему требовала встреч людей на реальных рынках.

Только в XIX веке печатная культура по-настоящему отделила знания от личных отношений и физического места на рынке. В 1820-х годах газета «Morning Chronicle» первой начала регулярно публиковать «Городские сводки», а за ней последовал выпуск газеты «Times» «Деньги, рынок и городские новости», который стал авторитетным источником, во многом благодаря личной репутации финансового редактора Т. Алсангера. Наряду с этими отчетами в ежедневной прессе появлялось все больше специализированных журналов, часто недолговечных, ориентированных на конкретные рынки, таких как «Circular to Bankers» (1828) или «Estates Gazette» (1858) [FitzGibbon 2011: 19]. По мере того как коммерческая и финансовая журналистика переходила от печати списков информации к описанию рыночной деятельности, она не просто распространяла информацию, а упорядочивала и интерпретировала ее. Это хорошо иллюстрирует журнал «The Economist». Основанный в 1843 году как орган «Лиги по борьбе с хлебными законами», журнал впервые представил вид с высоты птичьего полета всей рыночной деятельности, которую он понимал как единую область – «экономику». При тираже менее 4500 экземпляров в 1847 году успех и престиж издания «The Economist» зависели не от его популярности, а от точности информации и проницательности анализа. И тем и другим журнал во многом был обязан репутации своего многолетнего редактора У Баджота, который унаследовал эту должность в 1860 году после смерти своего тестя, основателя журнала. Баджот использовал свою репутацию и личные связи в Сити, чтобы получить знания о рынке, а затем оформить их в печатном виде. Под его редакцией «The Economist» разработал индексы цен, которые отслеживали процентные изменения в объеме и стоимости, что позволило выявить торговые циклы начиная с 1870-х годов [Parsons 2002: 25–32].