Далекие чужие. Как Великобритания стала современной

Однако переход к рынкам, характеризующимся денежными обменами и торговлей на большие расстояния, не означал приход безличных форм обмена. Для тех, кто торговал товарами, акциями или финансовыми услугами в XVII и XVIII веках, рынок был не абстрактным пространством, а конкретным местом, где личные отношения, репутация и знания имели решающее значение. Построенная в конце XVI века в самом центре лондонского Сити, Королевская биржа стала тем местом, куда купцы приходили, чтобы принять участие в развивающихся межрегиональных и межконтинентальных торговых сетях Великобритании. К XVIII веку коммерческая жизнь биржи стала настолько перегруженной и разнообразной, что отдельные ее районы, а также прилегающие улицы стали ассоциироваться с торговлей определенными товарами или регионами. Купцы должны были знать, кто и где торгует. Для получения доступа к этим запутанным цепочкам знаний купец должен был обладать безупречной репутацией. Если он считался заслуживающим доверия – то есть его коммерческая информация была точной и полезной, качество товаров гарантированным, а займ надежным, – открывались двери к людям, информации и займам, необходимым для торговли. Несмотря на появление руководств, призванных разъяснить правила и практику обмена, он по-прежнему строился на основе сугубо личных репутаций, потоков информации и отношений «лицом к лицу» [McCusker 2005: 295–321; Glaisyer 2006; Hancock 1995; Grassby 1995; Hudson 2004:28–56].

To же самое можно сказать и о зарождающемся фондовом рынке Лондона. До 1688 года торговля акциями всех 15 акционерных обществ была нечастой и велась между между частными лицами в индивидуальном порядке без привлечения брокеров. После этого масштабы бирж увеличились, и к 1695 году число акционерных обществ возросло до 150, поскольку новые крупные отечественные предприятия, такие как банки и водоканалы, требовали больших запасов капитала [Michie 1999: 15]. Хотя зарождающаяся финансовая пресса начала публиковать списки цен на акции, они выходили так редко, что инвесторы и брокеры полагались на местную культуру разговоров для получения своевременной и точной информации для повседневной торговли [Murphy 2012; Preda2009:113]. Посетители кофеен лондонского Сити и прогуливающиеся по густой сети переулков и улиц горожане были важнейшими распространителями устных сведений об акциях, ценах и более общих знаний о товарах и ценных бумагах. Однако беспорядочное смешение городских незнакомцев, оказавшихся там, усиливало беспокойство по поводу того, кому можно доверять, и стимулировало попытки выделить фондовый рынок как особое место, доступ к которому можно было регулировать. В 1761 году группа брокеров арендовала кофейню Джонатана на три часа в день и потребовала ежегодную подписку в обмен на членство и доступ на рынок. К 1772 году на Свитингс-аллее был создан специально построенный фондовый рынок, открытый для всех за ежедневную плату, но он не смог обеспечить монополию на всю торговлю (центральное место в торговле ценными бумагами по-прежнему занимала Ротонда Банка Англии). Окончательный переход к закрытому рынку произошел в 1801 году, когда брокеров обязали оплачивать ежегодную подписку в размере 10 гиней и соблюдать правила и нормы, установленные руководящим органом, проверяющим новых членов и клерков на благонадежность[30]

. Превращение фондового рынка в клуб, членами которого становились только те, чья репутация уже была обеспечена, решало проблему ведения бизнеса с незнакомцами. Конечно, Д. Мокир прав в том, что в 1800 году рынки капитала «все еще основывались на личных отношениях и репутации», но они уже начали формализовываться и систематизироваться [Mokyr 2010: 28–29].