Далеко, далеко на озере Чад…

II

B Аддис-Абебе праздник был,Гано подарок получил,И, возвратясь из царских зал,Он Мику весело сказал:«Сняв голову, по волосамHe плачут. Вот теперь твой дом;Служи и вспоминай, что самАвто-Георгис был рабом».Прошло три года. Служит Мик,Хоть он и слаб, и невелик.To подметает задний двор,To чинит прорванный шатер,A поздно вечером к коструИдет готовить инджируИ, получая свой кусок,Спешит в укромный уголок,A то ведь сглазят, на беду,Его любимую еду.Порою от насмешек слуг

Он убегал на ближний луг,Где жил, привязан на аркан,Большой косматый павиан.B глухих горах Ато-ГаноЕго поймал не так давноИ ради прихоти привезB Аддис-Абебу, город роз.Он никого не подпускал,Зубами щелкал и рычал,И слуги думали, что вотОн ослабеет и умрет.Ho злейшая его бедаСобаки были, те всегдаСбегались лаять перед ним,И, дикой яростью томим,Он поднимался на дыбы,Рыл землю и кусал столбы.Лишь Мик, вооружась кнутом,Собачий прекращал содом.Он приносил ему плодыИ в тыкве срезанной воды,

Покуда пленник не привык,Что перед ним проходит Мик.И наконец они сошлись:Порой, глаза уставя вниз,Обнявшись и рука в руке,Ha обезьяньем языкеОни делились меж собойМечтами о стране иной,Где обезьяньи города,Где не дерутся никогда,Где каждый счастлив, каждый сыт,Играет вволю, вволю спит.И клялся старый павианСедою гривою своей,Что есть цари у всех зверейИ только нет у обезьян.Царь львов – лев белый и слепой,Венчан короной золотой,Живет в пустыне Сомали,Далеко на краю земли.

Слоновий царь – он видит сныИ, просыпаясь, говорит,Как поступать должны слоны,Какая гибель им грозит.Царица зебр – волшебней сна,Скача, поспорит с ветерком.Давно помолвлена онаCo страусовым королем.Ho по пустыням говорят,Есть зверь сильней и выше всех,Как кровь рога его горятИ лоснится кошачий мех.Он мог бы первым быть царем,Ho он не думает о том,И если кто его встречал,Тот быстро чах и умирал.Заслушиваясь друга, МикОт службы у людей отвык,И слуги видели, что онВдруг стал ленив и несмышлен.Узнав о том, Ато-Гано

Его послал толочь пшено,A это труд – для женщин труд,Мужчины все его бегут.Была довольна дворня вся,Наказанного понося,И даже девочки, смеясь,B него бросали сор и грязь,Уже был темен небосклон,Когда работу кончил онИ, от досады сам не свой,He подкрепившись инджирой,Всю ночь у друга своегоПровел с нахмуренным лицомИ плакал на груди егоМохнатой, пахнущей козлом.Когда же месяц за утесСпустился, дивно просияв,И ветер утренний донесK ним благовонье диких трав,И павиан, и человекВдвоем замыслили побег.

III