Далеко от яблони

– Тебя беспокоит, что приемные родители, которых ты выбрала для Персик, когда-нибудь разведутся, – заключил Рейф, – поэтому ты и задаешь все эти вопросы. Ты волнуешься не за Майю, а за малышку. Господи, да мне пятерка полагается за этот тест. Я же на уроке всех просто порву!

Грейс чуть не расплакалась, услышав имя дочери.

– Это правда, – дрожащим голосом пролепетала она.

Радость Рейфа по поводу будущих успехов в психологии померкла; лицо исказилось ужасом.

– О черт, – пробормотал он. – Из-за меня ты плачешь. Черт, черт, черт, что же я наделал!

– Да нет, все нормально, – махнула рукой Грейс, но Рейф уже начал выбираться из-за столика, чтобы подойти к ней. – Все в порядке, просто… никто раньше не произносил этого имени… Только я называю ее Персик. – Грейс промокнула глаза бумажной салфеткой и вдруг обомлела: вот почему она перестала общаться с подругами – не хотела, чтобы они видели, как часто она заливается слезами.

Рейф сидел рядом с ней, их бедра соприкасались. Ни один парень не находился в такой близости от нее с того вечера, когда она и Макс занимались сексом, в результате коего на свет появилась Персик, однако Грейс не отстранилась, не шарахнулась в сторону.

– Знаю, я тебе это уже говорил, – мягко произнес Рейф, – но при виде девичьих слез я совершенно теряюсь, не знаю, что делать. Боюсь, сейчас случится катастрофа. Как думаешь, у тебя получится перестать плакать, прежде чем наша прекрасная дружба будет разрушена?

Продолжая вытирать слезы, Грейс рассмеялась.

– Не загоняйся, ты тут ни при чем, – сказала она. – Просто нервы. Я уже в порядке.

Рейф поглядел на нее с сомнением, но развивать тему не стал и лишь протянул чистую салфетку.

– Тебе лучше?

Грейс кивнула.

– Понимаешь, моей единственной задачей в качестве матери было найти для Персик хороших родителей. Я считала, что неплохо выполнила свою работу, но что, если ошиблась? Что, если через пятнадцать лет Дэниэл и Каталина разведутся, и это сломает Персик жизнь?

– Почему обязательно сломает? – возразил Рейф. – Мои родители развелись, и, как видишь, со мной ничего не случилось.

– Я хочу уберечь ее, – продолжала Грейс. – Хочу верить, что сделала правильный выбор.

– Ты сделала правильный выбор и сама это знаешь. А легкой жизни, Грейс, ни у кого не бывает – ни у меня, ни у тебя. Ты, например, в шестнадцать лет родила ребенка, но это же не значит, что на себе надо поставить крест.

– У меня нет друзей… – Грейс опять заплакала. – Никто мне не пишет, не звонит, не здоровается со мной. Я больше не бегаю кроссы с Джейни…

– Ты бегала кроссы?

– Да, за сборную школы. А сейчас сижу дома с родителями, и они обращаются со мной как с хрустальной вазой, даже сказать что-нибудь не то боятся…

– Ну, это понятно. Я вот сказал не то, и ты сразу…

– …А еще мне пришлось выбирать родителей для дочки, и я все испортила, а Макса признали чертовым королем бала!

Посетители за соседними столиками начали оглядываться.

– Все хорошо, все хорошо, – заверил их Рейф. – Проблема с контактными линзами. Неудачно подобрали. – Он подвинулся, заслоняя собой Грейс от любопытных взоров. – Знаешь, о чем все забывают наутро после праздника? – спросил он ее. – О том, кого вчера выбрали королем. Тот, кто продолжает представляться «королем бала» после того, как закончился последний танец, полный дебил, так что не переживай. Ребенок от Макса, да?

Грейс кивнула, потянувшись за очередной салфеткой.

– Так, с одной проблемой разобрались. А что касается малышки…

– Можешь называть ее Персик, я не против.

Рейф заколебался.

– Ее жизнь тоже не обещает быть безоблачной. Если живешь по-человечески, время от времени случаются неудачи. Ну а тот, кто так тщательно позаботился о хороших родителях для нее, по всей вероятности, сделал правильный выбор. Следующий пункт: насчет друзей. У тебя есть я, верно? То есть сейчас мы вместе перекусываем, а именно это и делают друзья. Если я тебе не звоню и не пишу, то только потому, что не знаю твоего номера. – Рейф приподнял бровь. – У тебя же есть мобильный, да? Родители не заставляют тебя общаться через почтовых голубей? Если так, это тоже объясняет, почему тебе не звонят.

Грейс улыбнулась и опустила взгляд на недоеденный сэндвич.

– С мобильниками проблем нет, – сказала она. – Мы не первые, кто их открыл.

– Вот и отлично. Тогда дай мне свой номер, и я тебе напишу, а ты мне ответишь. Трах-бах, и готово. В переносном смысле, конечно. Я не собираюсь с тобой «трах-бах».

Грейс подняла глаза.

– Ты всегда много болтаешь, когда волнуешься?

– Страшно много, – ухмыльнулся Рейф. – И что меня выдало?

– Считай, я догадалась. И… я пока не уверена, хочу ли с кем-то встречаться.

Рейф отпрянул в притворном ужасе.

– Да что ты! Правда? Слушай, с чего ты вбила себе в голову, что я хочу с тобой встречаться? Это вообще смахивает на сексуальные домогательства. Да еще на моем рабочем месте!

Грейс уже давилась смехом. Она не помнила, когда в последний раз так хихикала.

– Значит, платонические эсэмэски, и не более?

Рейф вскинул ладонь.