Далеко от Москвы

– Наверное… Но без особой взаимности… Она принимает мои… знаки внимания… сохраняет полную независимость… а ухаживать я как не умел, так и не умею…

– Твое имя не связывают ни с одной из женщин на объекте.

– Не верится? А теперь… она смертельно больна… и я не могу ей помочь…

– Как? Где? Что нужно?

– Не горячись. Я верю, я знаю, что ты готов все сделать… а сделать ничего нельзя… Она медленно умирает… кровь…

– Где она?

– А ты не знал, что у нас есть и своя клиника? У нас, как в Греции, все есть… Есть большая больница, там доживают старики и больные… и свихнувшиеся… Ее обещали выписать через месяц, но это означает смерть… перед смертью всегда временное облегчение бывает… Тогда у меня совсем ничего не останется…

– А объект?

– Хочешь сказать – мое детище?.. Знал бы ты, как мне все это осточертело! Да, величайшее открытие – ты мне только не объясняй, уж лучше меня никто этого не знает! – и спрятано в тайге… Спрятано от людей… Кстати, там, за рубежом, тоже пока спрятано… Я ведь получаю данные научно-технической разведки… Так какое же это детище – тайный плод тайной страсти?.. Или незаконный?.. Кому это надо? Кому нужны мои ордена и премии?

– Мог бы сидеть в Академии Наук…

– Лет десять назад – мог бы… А сейчас я слушаю ваши обсуждения проблемы и вижу, что я уже ничего не понимаю… вы уже ушли вперед… а я остался – не то администратором, не то вахтером, не то полотером при всем этом…

– Возьми лабораторию вместо Оратынцева.

– Нет, там другой специалист нужен… Да и не потяну я теперь даже лаборатории…

– Жалуешься? На слезу давишь?

– Из тебя выжмешь, держи карман… А на многое ты не рассчитывай… Чем могу – помогу, а развертывайся сам… У тебя команда хорошая, сильная… И направлять ты ее умеешь, куда надо…

– А ты, что же, не в команде? Я так не считал, извини.

– Извиняю. Лестно, что ты так считаешь. Но помощи от меня маловато, сам же видишь…

– Вижу немолодого мудака, пускающего слезу в жилетку…

– Другому мудаку…

– Согласен. За мудаков!

– Ты даже представить себе не можешь… раньше я видел вперед намного дальше других… предугадывал… эксперименты подтверждали… а я упивался своей прозорливостью, гениальностью… И совершенно незаметно что-то пропустил за текучкой и вдруг обнаружил, что уже обогнали меня… я отстаю… я не вижу вперед… А администратор я плохой, мне скучно этим заниматься… Сижу, доживаю… Уйдет Мила… что останется… пара фотографий…

– Ты, рефлексирующий ипохондрик, не пробовал написать историю твоего открытия? Историю объекта? Правду о событиях и людях?

– Сам ты… и еще хуже… Кто же мне позволит?

– А кто запретит? Кто контролирует вообще, что лично ты делаешь? Сомневаюсь, что такое вообще возможно. И что у тебя в твоем личном сейфе – никто не знает, уверен. Нет?

– Хитрый ты…

– Сам дурак…

ЗНАЕШЬ, КАКОГО ХУДОЖНИКА Я ЛЮБЛЮ?

– Очень я скучаю по солнышку… Пусть тучи, пусть серое небо – но как пробьет лучиком, как заиграет… Весь мир сразу оживет, заговорит, встрепенется…

– Ну, ты прямо как поэт, Коленька… или художник…

– Ты знаешь какого художника я люблю? Был такой прекрасный человек и художник Яков Данилович Минченков, потомственный казак, исключенный за вольнодумство из духовной семинарии, прекрасный скрипач… Преподавал не только рисунок и живопись, но и музыку… Руководил симфоническим оркестром… Скульптор, в его родном Каменске-Шахтинском памятник Ленину его работы стоит… Изумительный пейзажист… Писатель – написал воспоминания о передвижниках… А знаменит среди художников был тем, что устраивал выставки передвижников по всей России…

– Передвижники – это в прошлом веке? Это Репин? Прости, Коленька, я серая-серая…

– Правильно, Ниночка, это Репин… А как ты думаешь, в каком году умер Репин? Я понимаю, что ты не знаешь… Но примерно когда?

– Нет, Коленька, и не пытай…

– А он умер в 1930 году… А Яков Данилович вообще в 1938…

– Расстреляли?

– Нет, умер в родном Каменске… А картин его практически не сохранилось… В музеях совсем мало… А ведь было много и донских его пейзажей, и заграничных…

– Так откуда ты знаешь, какие картины у него были?

– Кое-что осталось, кое-что есть в альбомах… Главное, душа его там светится…

– Ой, Коленька, какой же ты у меня умный… А я-то дура-дурой… Рассказывай еще…

– Интересно, здесь в библиотеке есть его книга? Там столько всего интересного про художников…

– И когда ты только успел все это прочитать…

– Нам командир сказал: хотите стать людьми – читайте. Каждую свободную минуточку – читайте. А мне все больше про людей интересно, не только про художников…

– Милый ты мой… Коленька… я тоже читать буду… научусь… только люби меня…

– Надо Васю будет приохотить к чтению… Пусть читает…

– Хорошо, Коленька… как скажешь…

ТОНЯ ЖДАЛА СВИРИДОВА

Свиридов пришел поздно. Тоня ждала его, прикорнув на диване. Она спала так чутко, что даже совсем неслышные шаги мужа пробудили ее.

– Вот и хорошо! – Тоня обняла и поцеловала мужа, – Иди, умывайся. Молоко еще не остыло, иди скорей!

Потом она сидела у стола поджав ноги и смотрела, как Свиридов пьет молоко и заедает его черным хлебом.