Далеко от Москвы

— Столько моя бабушка Матрена вырабатывала, когда ей стукнуло девяносто лет.

— Ох и язычок! — довольно засмеялся Залкинд.

— Задел достоинство, — вступился Терехов. — У нее с подругой по сто пятьдесят процентов выработка.

Окинув взглядом цех и работавших в нем, Терехов сказал:

— Вот он, наш рабочий класс. Если не считать специалистов, мужчины оставлены только на тяжелых работах, непосильных для женщин и подростков. Мы дали Красной Армии целый полк бойцов.

Щупленький старичок в засаленной телогрейке и в кепке блинчиком встретил их у входа в литейный цех.

— Старший технолог Батурин Иван Иванович, король вагранки, — представил его Терехов и любовным взглядом посмотрел на старика.

Батурин выглядел крайне усталым, лицо у него осунулось, стало маленьким, покрасневшие глаза слезились.

— После этой смены, Иван Иванович, извольте идти домой на отдых. Еще раз запрещаю вам находиться в цехе неотлучно по нескольку дней. Мы с вами долго не протянем, если будем надсаживать силы.

— Я вас прошу, Иван Корнилович, не трогать меня сегодня, — ответил Батурин неожиданно густым, при его тщедушности, голосом. — Со сталинской вахты уйти я не могу, сами понимаете. — Он добавил с усмешкой: — Насколько мне известно, вы тоже не заявлялись домой целую неделю.

— У вас неточные сведения, Иван Иванович. Вы видите — я чист, выбрит, по-праздничному одет, у меня все правильно, — отвечал директор.

— Старик-то — тесть его, — шепнул Залкинд Алексею.

По крутой лесенке, спирально обвившей цилиндрическое горячее и гудящее железное тело вагранки, они поднялись наверх. В большом завалочном окне неистовствовало сизоватое пламя. Вошедших окутал зной, они сразу отогрелись.

— Начало плавки. Дровишки занялись, воздух пущен. Заложили холостую калошу кокса, сейчас заваливаем металлическую, — пояснил Батурин.

Высокий парень с закопченным лицом на минуту выпрямился — взглянуть на гостей и поздороваться — и продолжал швырять совковой лопатой куски металла в огнедышащую пасть. Алексей зачарованно смотрел, как выло, клокотало, шипело, извивалось и билось пламя. Покончив с кучкой металлического лома, парень принялся отвешивать кокс — рабочую калошу.

— С вагранкой давно знакомы? — спросил Алексей у Батурина.

— Давно. С женой живем сорок пять лет, с вагранкой еще раньше познакомился.

— Сами-то откуда, уральский?

— Нет, здешний. Папаша мой из переселенцев, крестьянин. Зато вот я связался на всю жизнь с заводом. На Рубежанском арсенале работал раньше. Слыхали?

— Иван Иванович — патриарх большого батуринского племени, — сказал Залкинд. — У него тут везде сестры да братья, сыновья да внуки. Сыновья, Иван Иванович, уехали?

— Двое уехали к Рокоссовскому, один здесь остался — пограничник. Он недоволен. «И мне бы, говорит, поехать с братьями, а то стоим без толку». — Старик сощурился и внимательно посмотрел на Залкинда: — Как, Михаил Борисович, располагаете: японец стоять будет или попрется на нас?

— Да ведь ты, Иван Иванович, больше моего японца-то знаешь — у Бойко-Павлова в партизанах ходил. Как сам думаешь: пойдет японец на нас или нет?

Они поговорили, спустились вниз и перешли в высокий литейный цех. Здесь было темновато, сверкающий блеск жидкого металла затмевал свечение электричества. В зале овалом двигался конвейер — бесконечная цепь связанных между собой тележек на рельсах. Терехов, приглядевшись, торопливо прошел к пульту управления, поручив Батурину провести гостей по цеху.

У входа шла подготовка кокилей — разъемных форм для отливки корпусов мин. Собранные кокили с заложенными внутри шишками передвигались по конвейеру к вагранке.

Рослый человек в синих очках пробил ломом глиняную лётку, и расплавленный металл, распространяя вокруг сияние, полился по желобу. Два заливщика сосредоточенно держали ковш, наполнявшийся металлом. Они слили первый ковш, а со вторым побежали к очередному кокилю и стали наполнять его. Из хвостовой части с фырканьем вылетело газовое пламя. Потом они наполнили второй кокиль, остаток огненной жидкости выплеснули на землю и вернулись на смену второй паре заливщиков.

— Берите поменьше металла — слив велик! — крикнул им Батурин.

Гости шли за конвейером. Рабочие снимали верхнюю часть кокиля. Обнажался малинового цвета корпус. Один из рабочих размеренным движением выбивал его из кокиля в ручную тележку. На тележке раскаленные корпуса подвозили к вибратору и устанавливали в зажимочный станок. Металлический стерженек вибратора дробно стучал по корпусу, пока из него не высыпалась масса шишки, уже сыгравшей свою роль. Корпус мины, полый внутри, был вчерне готов.

Они приближались к пульту управления, где стоял Терехов.