Далеко от неба

– Уха готова, ваше благородие, – пробасил неслышно подошедший к нему Иван Рудых. – Вам как? По отдельности или с общего котла будете, с обществом?

– Сколько раз, Иван, я просил не звать меня «благородием». Я такой же человек, как и все вы. Конечно, с общего. Пора уже привыкнуть.

– Так я это так, для порядку. По отдельности ловчее. Ложку не забудьте, как прошлый раз. А то казачки мигом сметут, пока ходите.

* * *

– Вынужден вас огорчить, Александр Вениаминович, – с трудом стягивая промокшую шинель, сказал ротмистр. – Просуши, братец, – протянул он её заглянувшему в палатку молоденькому казаку. Потом тяжело опустился на походную кровать подъесаула и жестом пригласил того сесть поближе.

– Весь внимание, – сказал подъесаул. – Насколько понимаю, повод для вашего внезапного появления должен быть из ряда вон?

– Более чем, более чем. Не предложите ли стаканчик чего-нибудь согревательного? Промок до исподнего.

– Сергей! – крикнул подъесаул и приказал заглянувшему в палатку казаку: – Мою фляжку. В сумке, где карты и патроны.

– И еще, братец, – остановил казака ротмистр. – Покарауль затем хорошенько. Чтобы ближе чем на десять шагов вокруг палатки ни души. Понял?

– Так точно!

– Исполняй. Да побыстрее. Зуб на зуб не попадает. Кстати… – Он снова повернулся к командиру отряда. – Пока суть да дело, кто вам рекомендовал в отряд Ильина?

– Пришел сам, безо всяких рекомендаций. Объяснил, что весьма заинтересован в изучении местности, по которой мы вынуждены будем передвигаться. Между нами, Николай Александрович, я до сих пор в значительном затруднении. Приблизительный маршрут мы, конечно, наметили. Весьма и весьма приблизительный. На картах – сплошное белое пятно. Присутствие в отряде инженера-топографа мне показалось как нельзя более кстати. Его единодушно характеризовали как очень дельного специалиста.

В это время посланный казак внес фляжку с водкой и котелок с дымящейся ухой.

– Ушицу, ваши благородия, казачки сгоношили. Иван Рудых такого тальменя заловил – любо-дорого. Зверь!

Казак поставил котелок на походный стол, достал стаканы, тарелки, ложки, нарезал хлеб.

– Не забудь проследить, – сказал ротмистр, когда тот направился к выходу.

– Не извольте беспокоиться. С полным понятием. Хорунжий еще двух часовых на подходах выставил.

Подъесаул разлил по стаканам водку.

– С Богом! С благополучным прибытием!

Выпили. Ротмистр взялся было за ложку, но, подумав, отложил ее.

– В качестве предисловия. По дороге в меня дважды стреляли. На выезде с прииска и на Желтугинской гари. Слава богу, без последствий. Как, по-вашему, что сей факт означает?

– Кто-нибудь знал о вашем… вояже?

– Ни одна живая душа.

– Тогда непонятно.

– Это с одной стороны. С другой – очень даже согласуется со сведениями, которые я вам сейчас изложу. С вашего разрешения, повторю. Нервы стали ни к черту.

Он налил себе водки, залпом выпил, зачерпнул ухи, проглотил и, обжегшись, часто и глубоко задышал, раскрыв рот.

– Собачья служба. Все смотрят на нас, как на врагов, а без нас давно бы уже всю Россию, как великого князя, – на куски. Без сомнений и жалости. Я эту мразь революционную зубами готов. Жидовня, недоумки из студентов, недоучившиеся гимназисты, садисты, неврастеники, воры и убийцы, писателишки, возомнившие себя истиной в последней инстанции, для которых чем хуже России, тем лучше им. Ненавижу!

– Успокойтесь, Николай Александрович. В ваших словах много правды, но не все так ужасно. Хороших людей все-таки больше.

– Вы еще увидите, что они сделают с нашей Россией. По колена в крови побредем. Всеобщее одичание и ненависть начнутся. Поэтому нельзя, нельзя им спускать. Расстреливать, вешать безо всякой жалости. Сотни погибнут, миллионы спасутся.

– Я вижу, вас очень расстроило происшествие с вами. Эти выстрелы…

– К черту выстрелы! Я даже рад. Они подтверждают то, что я должен вам сообщить. Хотя, признаюсь, испугался. Страшно ехать по диким местам и ежеминутно ожидать выстрела в спину. Ладно, все это нервы, эмоции. Давайте к делу.

Теперь он заговорил почти шепотом:

– По совершенно достоверным сведениям от моего глубоко законспирированного агента, человека, которому я абсолютно доверяю, золото, которое вы по срочной государственной надобности должны доставить в Иркутск, никогда туда не попадет.

– Извините, ротмистр, не вполне вас понимаю.

– Во-первых, депеша о государственной необходимости и срочности – фальшивка. Точнее – не вполне фальшивка. Инспирирована в определенных правительственных кругах с целью… Вот цели, признаюсь, мне пока не вполне ясны. Кроме одной. Семнадцать пудов золота, которые вы сопровождаете, в пути должны бесследно исчезнуть. Кто за этим стоит, еще предстоит разобраться. Если, конечно, у нас появится такая возможность.

– В таком случае следует незамедлительно повернуть назад.