Бурмагин Александр Сергеевич

Далеко от войны

Далеко от войны

Командир штрафного батальона капитан Лелюх, выполняя приказ "Ни шагу назад", положил на алтарь победы почти весь батальон, а сам,

со смертельными ожогами от зажигательных бутылок с "коктейлем Молотова", был доставлен, хитростью уцелевшими солдатами,

в полевой госпиталь. Молясь Богу, перенес адские муки от ожогов и, вопреки летальному диагнозу военных медиков, выжил. Посчитал, что мучениями искупил грех кровопролития перед Всевышним и зарекся: больше не брать оружия в руки. Комиссары и смершники, чтобы не разглашать тайну о штрафных соединениях и приписать количество подбитых танков "более достойным", нахаркали в душу Лелюха, заставили подписаться под бумагами с грифом "совсекретно", а военные медики, прогибаясь перед смершниками, не комиссовали Лелюха,а сплавляли от госпиталя к госпиталю, пока не привезли в глубокий тыл, подальше от зоны влияния смершников. В Хабаровске, на последней медицинской комиссии, Лелюх,ожидая результатов в приемной, из-за двери услышал: "Комиссовать его можно. Есть статья, но нужен ли он здесь, в армии? Нет,не нужен, а то будет пугать своим видом курсантов. Живой позор Красной Армии." Так решилась дальнейшая судьба Лелюха.

Слава тебе, Господи! Дошли до тебя мои молитвы. Значит еще поживу! - обрадовался Лелюх.

Изуродованный войной физически, надломленный системой душевно,

остался с нищенским пособием по инвалидности и этому рад, потому что возненавидел войну и несомненно застрелился бы, чтобы не гнать людей, по его мнению, на бойню.

Гулял по Хабаровску с товарищами, обмывал возвращение из пекла Молоха, пока не вляпался в мелкое уголовное дельце. Завоняло тюремной парашей и сменил бы блиндажи на казенные палаты, но явился ангел-хранитель в теле влиятельного земляка, который "выкрутил" Лелюха от лесоповала и посадил на попутный самолет домой - Николаевск на Амуре.

Прилетел под вечер. Самолет сел на расчищенный лед реки. Быстро темнело. Пронизывающий ветер нес поземку. Лелюх поднялся по крутому берегу на главную улицу Советскую, пересекающую город с начала в конец, вдоль берега Амура.Город не изменился с тех пор, как его призвали в армию. Мороз крепчал. Ноги замерзли в армейских сапогах и пришлось прибавить шаг. Вот показалось дореволюционное здание реального училища, в котором теперь размещалось педучилище народов севера.Поодаль дымилась труба хлебзавода.

Когда подошел к П-образному общежитию мореходного училища,

в котором когда-то учился легендарный адмирал Макаров, совсем стемнело, только просматривалась в темноте верхушка японского памятника.

На перекрестке улиц Наумова и Советской, вспомнил, что за углом был

военторговский магазин. Перешел улицу Наумова и, пройдя вдоль забора, увидел его. Над крыльцом горела лампочка. Изредка выходили люди. Когда вошел в магазин, покупатели замолчали и повернули головы в его сторону. Одни смотрели с удивлением, другие с испугом, а молодуха отвернулась. Продавщица, стараясь вспомнить, присматривалась к нему.

Сашка, ты ли это? - сомневаясь спросила она.

Лелюха так давно не называли просто Сашка, что душа оттаяла от смертельного зла и еле сдержался, чтобы не расплакаться,

от нахлынувших эмоций.

Ну, я - буркнул он и встал в очередь.

А моего Николая на фронте не встречал? Помнишь, как вас провожали в армию? - спросила продавщица с надеждой и нескрываемым волнением.

Нет, не встречал - по фронтовому рубанул Лелюх и попросил- Дай мне буханку хлеба и конфет для матери.

Не могу, у нас все по карточкам - отказала продавщица.

Ну, тогда бутылку водки.

Водка завсегда есть - сказала она и подала бутылку.

Чтобы не распрашивали о фронте,/расписался же под совсекретно/,

вышел на мороз.

Пока к Лелюху привыкали люди, приставали с распросами: а война скоро кончится? а моего сынка не видел? а моего мужа? а моего внука? а с Алексеем где воевали?

Нет - отвечал Лелюх.

Ну как же? Вы же вместе призывались!

Папка с войны вернулся! - радовались ребятишки, никогда не видевшие своих отцов.

Спрашивали с наивной надеждой, смотрели в глубину души,

будоражили воспоминания, выворачивали душу наизнанку, резали ножом по сердцу. Лелюх не мог обнадеживать людей и всякий раз отвечал - Нет!

А про себя шептал: Будь прокляты все войны, праведные и не праведные и те, кто начинает их.

Спрашивающие отходили расстроенные, встревоженные, с камнем на душе.

Лелюх предполагал: тихий городок, за тысячи километров от войны.

Не стреляют, не бомбят, не льется кровь. Оказалось-невидимая война бродит по улицам, заходит в дома и приносит горе.

Нет слов, чтобы выразить чувства, когда видишь, как бьется в истерике

мать или солдатка, как стонут старухи, как заходятся криком ребятишки, получив похоронку или извещение о пропавшем без вести.