Далекое будущее Вселенной

Итак, если мы — единственные, сможем ли мы стать первыми? Предположим, история будет развиваться так: нашему виду удается колонизировать Солнечную систему, ближайшие звезды, а может быть (как предполагают иные фантасты), распространиться и на всю вселенную. В этом случае необходимо признать, что сейчас мы находимся на очень ранней стадии развития. Почти все люди, которым суждено появиться на свет, будут жить позже нас. Есть ли у нас основания полагать, что это так? Очевидно, нет. Вообразим себе собрание больших комнат, в каждой из которых находятся последовательно пять, пятьдесят, пятьсот, пять тысяч человек, и так далее. Предположим, что все обитатели этих комнат, включая и нас, размещены по комнатам с завязанными глазами. Рационально будет предположить, что мы находимся в самой большой комнате: если самая большая вмещает в себя 50 миллиардов человек — скорее всего, мы в ней. Если же, сняв повязку, мы обнаруживаем вокруг себя лишь пятьсот человек — стоит заподозрить, что эта комната и есть самая большая. Если следовать нашему изначальному предположению (и, думается, наш взгляд следует назвать типичным), получается, что мы, скорее всего, находимся вовсе не на атипично ранней стадии развития. Похоже, ни у кого не будет возможности в самом деле увидеть, как «в сиянии Большого взрыва человечество волнами распространяется по вселенной»

[52]. Едва ли мы или даже вид гоминидов, который придет вслед за нами, просуществуем даже два миллиарда лет фантастической истории Степлдона. Гораздо более вероятно, что мы живем в самом многолюдном человеческом поколении или очень близко к нему: когда окажется, что сейчас в мире живет больше людей, чем жило когда‑либо в прошлом, — а этот момент недалек — у нас будут все причины ожидать неминуемой «катастрофы Картера».

Против этого аргумента существует множество «самоочевидных» (но, по–видимому, ошибочных) возражений. Единственные значительные возражения исходят от тех, кто отрицает, что нынешняя численность человечества имеет какое‑либо отношение к количеству будущих поколений, и от тех, кто полагает, что количество поколений в самом деле может быть бесконечным. Если никаких других поколений человечества, кроме тех, что уже были, не существует, очевидно, что каждый из нас жил (или живет) в самом многолюдном поколении на тот момент; но кто сказал, что не придет следующее поколение, еще больше? В то же время оно может и не прийти: если будущее нашего вида открыто — нет причин считать, что мы близки к концу, но в то же время, исходя из тех же посылок, нет причин считать, что мы от него далеки. Если ничто в нашем будущем не предопределено — не предопределено и выживание. Кроме того, если «комнат» бесконечное множество — нет ничего невозможного в том, чтобы оказаться в «ранней» комнате. Но, хотя Аристотель и полагал число человеческих поколений бесконечным (поскольку не признавал начала вещей), по–видимому, он все‑таки ошибался. Кажется более разумным полагать, что поколений все‑таки конечное число — и в этом случае, возможно, нам не стоит беспокоиться о глубоком времени: наше, человеческое время достаточно мелко.

Фантасты не раз писали о катастрофах. В сороковых–пятидесятых годах пальму первенства держало ядерное и биологическое оружие. Возможно, эти фантазии послужили нам предупреждениями, оставив своих авторов в таком же расстройстве, как несчастного Иону[53]

. С тех пор мода в области катастроф менялась многократно: экологические бедствия, метеоритные дожди, восстание машин, вторжение «чужих» — использовалось все это, часто с сознательным или подсознательным желанием автора насолить неприятным ему людям! Мысль о том, что время человечества кратко, не всегда нежеланна: едва мы исчезнем, земля вернется к «нормальности» — нормальности, в которой ни одно разумное существо не будет претендовать на временной контекст шире текущего момента. О таком «очищенном» мире фантазировал Лоуренс. И даже Симона Вейль выражала мысль, что мы загрязняем пейзаж уже тем, что на него смотрим [13]. Возможно, погибнет не только разум, но и все сущее —

Не будет луч рассвета,Всходить на небосклон,

Не будет воя ветра,Не будет плеска волн,Не будет вьюги снежной,Улыбки солнца вешней,

И только в ночи вечнойПребудет вечный сон[54].