Дальний Восток: иероглиф пространства. Уроки географии и демографии

Для меня как жителя Владивостока даже Китай – запад, а уж Пакистан или Иран – запад дальний. Западом на Дальнем Востоке называют не только Германию или Францию, но и Москву с Петербургом. Аляскинский Анкоридж – восток в географическом, но запад в политическом смысле. Аляска, родственная дальневосточным Чукотке и Колыме ментально и геологически, находится куда западнее самого дальнего из диких западов. Капиталистический Гонконг расположен на юго-восточной, а сепаратистско-среднеазиатский Урумчи – на северо-западной окраине Китая, хотя политически Урумчи, – конечно же, восток, а Гонконг и Шанхай – самый настоящий запад.

Язык бунтует, не желая называть Забайкалье Забайкальем: для меня это – Предбайкалье. Но я вынужден принимать москвоцентристскую точку зрения: все иные считаются маргинальными, да и нужна же общая шкала.

Как ни странно, самая западная точка России находится не в Калининграде, а на Чукотке, потому что восточная часть Чукотки лежит уже в западном полушарии. Это иллюстрирует относительность деления планеты на восток и запад. Именно через Чукотку проходит 180-й меридиан – «восточный Гринвич», из-за чего Россия лежит сразу в двух полушариях, подобно европейским и африканским странам, рассечённым «западным Гринвичем».

Владивосток окружают Страна восходящего солнца, Страна утренней свежести и Поднебесная империя – по-восточному поэтичные, но необоснованно претенциозные названия. Как будто в других странах не встаёт солнце; как будто все остальные – страны утренней несвежести. Во всех этих именах, включая «Поднебесную», проявляется географический эгоцентризм, убеждённость человека в том, что он живёт в особенном, главном месте.

Наверное, человек и должен так думать. Но Японию пусть называют Страной восходящего солнца где-нибудь на Западе. Для жителей российского острова Кунашир Япония – страна заходящего солнца: каждый вечер видно, как светило падает за отросток Хоккайдо.

Даже Владивосток находится восточнее всего Кюсю и кусочка Хонсю, не говоря о Нагасаки, лежащем куда западнее Биробиджана, на одной долготе с Якутском. Магадан, Петропавловск, Анадырь настолько восточнее Японии, что она для них – далёкий запад, как Лондон или Париж для Москвы. Строго говоря, восточные соседи России – не Китай или Япония (это соседи южные), а США и Канада.

Если судить по часовым поясам, то Япония лежит не к востоку, а к западу от Владивостока, где-то в районе Забайкалья (Чита и Токио живут по одному времени).

На самом деле это над Россией, а не над какой-нибудь невеликобританией никогда не заходит солнце. Россия никогда не спит. Жизнь в нашей стране организована подобно корабельному распорядку: когда засыпают москвичи, на вахту заступают дальневосточники. Кто-то всегда бодрствует – нас не застать врасплох.

Есть странная, необъяснимая магия пространства. Человек, покидая пространство страны и родного языка, перестаёт им принадлежать, даже если сам он думает иначе. Родину нельзя унести на подошвах. Невидимые ниточки рвутся, и человек, ещё говоря на родном языке, превращается в иностранца. Голова начинает мыслить иначе, сердце бьётся по-другому. Он, говоря компьютерным сленгом, перепрошивается, даже если сам не замечает изменений, но они происходят – серьёзнейшие и, возможно, необратимые.

Сколь принципиальны наши азиатские соседи: то, что для нас – Южные Курилы, для Японии – исключительно «северные территории»; корейцы, у которых давние обиды на японцев, не признают названия «Японское море» – только «Восточное море Кореи». Чтобы быть последовательными, Жёлтое море они называют Западным морем Кореи, Восточно-Китайское – Южным морем Кореи. Русские куда толерантнее: пусть будет Японское, невзирая на войны, интервенцию, Хасан, Халхин-Гол и «курильский вопрос».

Широта и долгота – всего лишь паспортные данные территорий и акваторий, не учитывающие их индивидуальности. Владивосток лежит на крымской широте, на одной параллели с Сочи и Марселем, но климат здесь не крымский: на него влияют морские течения, якутские воздушные фронты, дыхание Гоби. В своё время обсуждался проект строительства дамбы на Сахалин, которая не только свяжет остров с материком, но и перекроет поступление к приморским берегам холодного охотского течения; тогда-то во Владивостоке и установится крымский климат, сюда сразу же потянутся люди – без всяких дальневосточных гектаров.