Дальними маршрутами

Действительно, Кенигсбергский железнодорожный узел был нужен врагу до зарезу: через него шли нагруженные войсками и техникой поезда к Ленинграду и Ржеву, Орше и Бобруйску. И поэтому немцы сразу же после налета советской авиации принялись восстанавливать пути, налаживать движение поездов. Это хорошо подтверждали фотоснимки, привезенные воздушным разведчиком через сутки после удара.

Подготовка к полету шла своим чередом. Казалось, все было ясно и понятно, но, несмотря на это, все мы несколько часов сидели в землянке за полетными картами со схемами железнодорожного узла, производили всевозможные расчеты и вычисления, договаривались о действиях на маршруте и над целью. Как всегда, особое усердие в этом деле проявляли Шевелев и его питомцы.

Много разговоров велось на земле и о тактике действий полка, соединения. Она частенько менялась. И от этого враг нервничал, терялся в догадках: откуда ждать удара ночной дальнебомбардировочной авиации. В ту памятную ночь был предпринят «звездный» налет нашего соединения. С разных сторон, с различных высот сразу ударили [131] все наши бомбардировщики. Мы с капитаном Николаем Белоусовым находились в боевом порядке полка и хорошо видели, как бесновался враг. Немецкие прожекторы вспыхивали то там, то тут. Истребители-перехватчики пускали цветные ракеты, гонялись за отдельными самолетами. Но хваленое германское взаимодействие пошло прахом.

Как всегда, сброшенные вовремя серии светящих бомб помогли, озарили все, что еще оставалось неузнанным, и стали яростно спорить с прожекторами. Воспользовавшись этим, экипажи делали свое, казалось, обычное дело… В этой обстановке Антону Шевелеву со всем экипажем вновь понадобилось проявить свое незаурядное мастерство. Нарушить заданную высоту было недопустимо, изменить заход - тем более. Оставалось маневрировать скоростью, идти на цель небольшой змейкой. Кутумову надо было глядеть в оба, не упустить момент сбрасывания бомб. Вот отчетливо стала видна железнодорожная станция. «Составы опять красуются!» - промелькнуло в сознании летчика. Не суетясь и ничем не выдавая того волнения, которое неизбежно возникает даже у самого закаленного воздушного бойца, Шевелев вначале спланировал, потом почти повис над объектом удара. Сброс! Пересекая прямые полоски эшелонов, на землю полетели фугасные и зажигательные бомбы. А потом - опять отточенный маневр, обман вражеских зенитчиков, истребителей и умелый уход от цели…

И так экипаж за экипажем - в минуту пять-шесть бомбометаний. За ночь только летчики нашего соединения сбросили около семидесяти тонн различных по назначению и калибру бомб, вызвав на железнодорожном узле Кенигсберг большие пожары, причинив врагу ощутимый урон.

Некоторые наши самолеты получили повреждения. На кораблях летчиков Завалинича, Скворцова, Десятова было обнаружено по пять - семь пробоин, на бомбардировщике Болдырева - десять.

- С дырками прилетать неинтересно, - говорил Шевелев товарищам, осматривая на стоянке свой невредимый корабль. И тут же добавлял: - Надо уметь обманывать врага!…

«Уметь обманывать врага!» Этот своеобразный девиз стал законом, нормой поведения в бою коммуниста Шевелева и его экипажа. Не было ни одной ночи, позволяющей [132] вести боевые действия, когда бы он не поднимал в воздух свой краснозвездный бомбардировщик, иногда по два - по три раза в ночь. Экипаж Шевелева летал в снег, в дождь, в облаках, бомбил со средних высот и с бреющего полета, беспощадно уничтожал живую силу и технику гитлеровских захватчиков.

Изменчива и коварна погода над районами зимней Балтики. Даже в те редкие ночи, когда облака рассеивались над аэродромом, возвращая небу голубизну и ясную прозрачность, где-нибудь над побережьем воздух мог уплотниться в густые облака. Так было и на этот раз. На маршруте к заданной цели - порту Мемель - самолеты полка попали в многослойную облачность. Интенсивное обледенение не позволило экипажам пробиться вверх. Идти под облаками было трудно. Многие летчики повернули обратно и сбросили груз бомб на запасную цель. Но нависшая мутная серая стена не остановила полета кораблей Шевелева, Уромова, Иванова и Иконникова. Они достигли порта Мемель. Внизу, у портового причала, вдруг мелькнул транспорт. Экипаж Шевелева мгновенно перешел в атаку. Набрать высоту, необходимую для сбрасывания бомб, было некогда: транспорт исчез бы под спасительным покровом облаков и густой дымки. Решать нужно было немедленно. Решение шевелевцев созрело мгновенно: экипаж сбросил бомбы, находясь над самой поверхностью моря. Тут же послышался грохочущий гул, взметнулись вверх столбы огня и воды… Сильным ударом взрывной волны подбросило, швырнуло в сторону самолет. Действуя, как верткий и расчетливый истребитель, Шевелев выровнял у самой воды свой бомбардировщик и опять вошел в мутно-серую мглу облачности.

- Так можно и окунуться, - с тревогой в голосе проговорил радист Бондарец.

- Верно. Мы еще не раз после войны окунемся в балтийской воде, - желая ободрить товарища, сказал Кутумов.