Дама с биографией

Когда счастливое намыленное видение исчезло, Люся только покачала головой. Ну и ну! По всем визуальным показателям его уже женить давно пора, а он не стесняется стащить при женщине портки, вылезти голышом из ванной, балдеет в предвкушении котлеток с горошком. Детский сад какой-то.

Сложив грязную Тимкину одежду до лучших времен на расстеленную в прихожей газету, она поспешила на кухню – жарить эти самые котлетки. Терпения у парня тоже нет, как у младенца. Только переступит через порог – сразу подавайте ему жрать. Вполне бы мог подождать час-другой, ничего, не умер бы, но, увы, любые его прихоти для Кости – руководство к действию. Вот и сейчас, вернувшись из «Алых парусов» с Тимкиным любимым тортом, Костя обязательно начнет дергаться, шептать на ухо: «Люсечка, ребенок хочет есть. Нельзя ли нам как-нибудь в ускоренном темпе?» Костя будет нервничать, суетиться, ронять ножи и вилки, греметь посудой, а она – злиться, причем злиться не на него, а на Тимку, как на источник конфликта, хотя тот, по сути, ни в чем не виноват. Виноват Костя, который во всем ему потакает, ужасно балует и без того донельзя набалованного мальчишку. Вот для чего он сейчас понесся за тортом? Надо было купить любой другой, этого добра везде полно. И так уже все утро потратили на покупки, хотя у нее, между прочим, не было ни малейшего желания таскаться по магазинам. Хотелось, как белые люди, проснуться в выходной попозже, поваляться, не спеша попить кофейку, слушая по «Эху» квалифицированные телеразборки (а вдруг скажут что-нибудь хорошее про новый Лялин сериал, на сей раз довольно удачный?), и отправиться на выставку или в кино. Однако она ни слова поперек не сказала, когда Костя поднял ее ни свет ни заря, чтобы ехать в «Ашан» отовариваться по полной программе к приходу Тимофея, а потом на рынок, в поисках «вкусной картошечки для ребенка».

Мощный шум воды в ванной – половодье опять будет такое, что тряпок не хватит, чтобы собрать, – перемежался пением во все горло. Что конкретно пел Тимофей, Люся разобрать не смогла, но определенно что-то мажорное, бодрое, заряжающее оптимизмом. Жизнерадостностью, бьющей через край энергией парень напоминал Марка в молодости, хотя, конечно, до Марка с его актерскими шутками-прибаутками, стихами на любой случай Тимофею было далеко. Тем не менее он выгодно отличался от нынешних юных мизантропов, коих в век компьютерных технологий развелось, на горе девчонкам, до чертовой матери.

Вместе с Тимкой будто смерч врывается в тихую квартиру мрачноватого Костиного дома постройки конца двадцатых годов. Топот, грохот, хохот… Через полчаса в вылизанной с холостяцким педантизмом и чистоплюйством двухкомнатной квартире – ни пылинки, ни соринки, каждая вещь на своем месте – уже царит полный бедлам. И аккуратиста хозяина, что интересно, этот бедлам ничуть не раздражает. Потому что – любовь! А другим, между прочим, не разрешается даже повесить кофту на спинку стула. Сразу: «Люсечка, ты не будешь возражать, если я перевешу вот это в шкаф на вешалку?»

Ладно, ерунда, мелочи жизни!

Из попытки не заводиться попусту опять ничего не вышло. Уговаривай себя, не уговаривай, а против очевидного не попрешь: слишком уж разительно изменились их с Костей отношения с тех пор, как к нему по субботам стал приходить Тимка – заниматься химией. Сначала урок длился полтора часа, ну два, вместе с задушевными беседами о будущей докторской профессии, потом к занятиям добавились ужин – до и чай – после, и в конце концов мероприятие стало приобретать характер некоего безумства. Закупаются самые лучшие харчи, готовится семейный ужин в несколько перемен, накрывается раскладной стол в большой комнате. Скатерть, соки, воды, фрукты, мороженое… После химии – чай с тортом, после торта – две-три партии в шахматы. Тимка зевает – и остается ночевать.