Дама с рубинами. Совиный дом

Беата написала адрес и собралась идти в детскую, но в это время ей доложили о приходе Гейнемана.

– Ну, – спросила она, когда старик вошел в своем байковом сюртуке, высоких сапогах и с шапкой в руках. – Что случилось?

– Слава Богу, ничего! Но мы получили телеграмму, и барышня должна тотчас ехать с ночным поездом. Она просит у вас, фрейлейн фон Герольд, сани, чтобы доехать до станции.

Беата сразу же велела заложить сани, а старику собственноручно поднесла стакан наливки.

– Я сейчас поеду туда, и вы тоже садитесь сзади, – сказала она.

– Да, об этом также очень просила барышня, я и позабыл, – проговорил старик.

Беата ехала по заснеженному лесу и думала: «Что такое могло случиться?»

Совиный дом серел среди осыпанных снегом елей, и его окна светились в темноте.

Фрейлейн Линденмейер встретила Беату в передней. У нее был перепуганный вид, и, сложив руки, с глазами, полными слез, она прошептала Беате:

– Герцогиня кончается!

Беата по лестнице взбежала в комнату Клодины; та укладывала свои вещи и обратила к ней печальное лицо.

– Господи! Ты едешь в Канны?

– Нет, в резиденцию, герцогиня хочет умереть дома, – пояснила Клодина.

Сказав это, она закрыла лицо руками и заплакала.

– Они везут ее назад? О боже! Клодина, голубушка, не плачь, милая, дорогая моя, ведь ты должна была знать, что ей могло стать лучше только на время, что выздоровление невозможно.

– Телеграмму послала Катценштейн из Марселя, Беата. Герцогиня думает застать меня уже в резиденции. Завтра вечером они приезжают. Я хотела попросить тебя присмотреть за ребенком, – продолжала она. – Иоахим погружен в свою работу, а фрейлейн Линденмейер стала очень уж забывчивой. Я думала написать Иде, но Линденмейер говорит, что она поступила на место.

– О чем здесь говорить, – сказала Беата сердито, помогая Клодине надеть пальто. – Это само собой разумеется. Одевайся потеплее!

– Но оставь малютку здесь, в Совином доме. Иоахим привык, что она в сумерки приходит к нему, садится на колени и просит рассказать сказку.

– Понятно, – сказала Беата, – но что я хотела сказать… – запнулась она. – Не забудь обручальное кольцо.

Клодина испуганно обернулась.

– О да, ты права, – печально согласилась она и вынула кольцо из маленького футляра.

Фрейлейн Линденмейер в слезах стояла рядом с Беатой в передней, пока Клодина прощалась с Иоахимом.

– О Господи! Такая молодая и должна умереть! – плакала старушка. – Дай, Господи, чтобы она доехала до дому!

– Дай, Господи, – машинально повторила Клодина.

Беата проводила кузину до самого купе поезда, по-матерински заботясь о невесте своего брата. Когда освещенный ряд вагонов исчез, она задумчиво села в свои сани. Колокольчики мелодично позванивали, в лесу было очень тихо. Беата думала об экстренном поезде, мчавшем больную герцогиню домой. Должно быть, ей совсем плохо, если уж решились на такое путешествие. Когда герцогиня уезжала в Канны, Клодине при прощании сделалось дурно. Теперь им предстоит последнее прощание…

Клодина во время поездки тоже думала о своей высокопоставленной подруге. Ужасно ехать с такой целью! «Как скоро! – звучало в ее сердце. – Слишком скоро пришел конец…»

Зимнее расписание поездов было очень неудобным. В Вэрбурге у нее была двухчасовая остановка и пересадка. Засветились огни станции, поезд замедлил ход и наконец остановился. Клодина по освещенной платформе прошла в пассажирский зал. Войдя, она, не подняв вуали, села в уголке. Недалеко от нее шептались господин и дама, и что-то в их облике показалось Клодине знакомым. Но господин сидел к ней спиной; на нем была дорогая шуба, шапка лежала рядом, как видно, он рассматривал путеводитель и когда переворачивал страницы, на пальце у него сверкал крупный бриллиант. Клодина, чтобы отвлечься от печальных мыслей, стала наблюдать за ними: что их связывает друг с другом, муж ли это с женой, отец ли с дочерью? Чем они заняты?

– Глупости! – услыхала Клодина французскую речь. – Я тысячу раз говорил, что доеду до Франкфурта и вернусь!

– Я вам не верю, – резко и горячо прошептала дама. – Все остается, как я сказала: если вы обманете меня, вы знаете, как я отомщу.

– Ну, это не поможет вам, уважаемая!

– Что ж, посмотрим, – сказала она громче, чем хотела, и стукнула по столу маленьким кулачком. Господин успокаивающе положил на него свою руку и испуганно огляделся.

Вуаль Клодины была очень густая и скрывала ее лицо. И тут она узнала господина – это был Пальмер, и, конечно, так шипела фрау фон Берг, когда сердилась. Клодина узнала ее густые волосы и полную фигуру. Но что происходит?

– Пожалуйста, – говорил Пальмер ласково, – что мне делать без тебя, мой ангел? Будь же разумна и исполни мою просьбу!

К перрону подошел поезд, окна вокзала слегка задрожали. Прозвучал звонок, и кондуктор закричал нараспев: «Франкфуртский поезд!» Пальмер поспешно встал.

– Останься здесь, – сказал он резко.

– Нет, я не лишу себя удовольствия проводить вас до купе, – насмешливо возразила дама. – Кто знает, как долго я буду лишена вашего общества?