Дама с рубинами. Совиный дом

– Но вы, милостивая государыня, кажется, повредили руку? – спросил атташе, подкручивая усы.

– Незначительное повреждение, – ответил за Клодину Лотарь. – Я надеюсь, моя невеста скоро будет владеть рукой. Ах, извините, забыл сказать, что перед вами только что помолвленная пара: мы дали друг другу слово вчера вечером. Неожиданность, не правда ли, господа? Клодина, принесли воду. Надеюсь, она холодная?

Он пожал руки стоявшим и принял поздравления. Клодина выпила стакан воды.

– Поезжай дальше! – приказал Лотарь и, сняв шляпу, низко поклонился сидевшим за столом.

Вскоре быстро кативший экипаж выехал на пустынную дорогу, сопровождаемый заключительными аккордами вальса, звучавшими в пронизанном лучами солнца и пропитанном запахом сосен воздухе. У большого стола вдруг замолчали языки, так же, как после аккорда на литаврах и трубах замерли звуки музыки. Общество не сразу пришло в себя от изумления. Первым нарушил молчание старый генерал:

– Я говорил, что это все были пустые разговоры!

– О бог мой! Все всегда так перевирают! – вздохнула чувствительная баронесса. – Кто, собственно, это выдумал?

– Антони фон Болен писала мне сегодня, – сказала одна из хорошеньких графинь Паузевитц, – но просила ничего не рассказывать.

– Ну так говори теперь! – воскликнула графиня-мать, раздраженная чрезмерной скрытностью дочери.

– Клодина фон Герольд дала вскрыть себе артерию, чтобы отдать кровь для спасения герцогини, – сказала молодая графиня. – Антони пишет, что без этого переливания герцогиня умерла бы от сильной кровопотери. Ох, ужасно! Я бы никогда не решилась!

– Боже, какой ужас! – воскликнули дамы.

– Безумно отважно! – заключил маленький офицер с блестящими глазами.

– Ей-богу, можно влюбиться! – Это был генерал, тут же получивший строгий взгляд от своей супруги.

– Она была сейчас удивительно хороша, – меланхолично заметил мрачный атташе. – Черт возьми, почему у меня нет двух имений? Нельзя не позавидовать этому Герольду!

– Да, он подал в отставку, – сказал гусар, – и собирается сам управлять своими имениями.

– Что ты знаешь еще, Лоло? – спросила графиня Паузевитц у дочери.

– О, она получила так много бриллиантов, – поспешно ответила та. – Старая герцогиня ухаживала за ней, как за дочерью, целовала и ласкала ее.

– Ах, прелестно!

– Когда будет свадьба?

– Они, вероятно, проведут зиму в резиденции.

Дальше разговор продолжался в том же духе. В глубине души каждый считал Клодину недостойной такого счастья, но никто не посмел отозваться непочтительно о невесте барона Герольда фон Нейгауза. Теперь настроение общества совершенно изменилось и дамы единодушно постановили послать молодой невесте корзину цветов в знак благодарности за спасение жизни всеми любимой герцогини.

Тем временем нейгаузский экипаж подъехал к Совиному дому. Сад и дом были залиты мягким вечерним светом. Прекрасное лицо Клодины вдруг выразило болезненный испуг – старая дверь была украшена гирляндой из листьев и цветов!

– Лотарь, – прошептала она и, выходя, коснулась его руки. – Я прошу, нет, я требую от вас: вернитесь домой с Беатой, я сама подготовлю Иоахима. Я сообщу, когда захочу видеть вас. Здесь я не могу разыгрывать спектакль, это выше моих сил.

Он, видимо, боролся с какой-то мыслью, но взгляд полных отчаяния голубых глаз заставил его отступить – должно быть, она еще плохо себя чувствовала. Он не возразил, только обернулся и попросил Беату остаться в экипаже, потом проводил невесту до ворот, где их встретила маленькая Эльза, и, вопреки ее желанию, поцеловал ей руку.

– Когда вы желаете поехать в Альтенштейн? Сегодня вечером позволите мне проводить вас? – спросил Лотарь.

Клодина остановилась в калитке и кивнула на прощание Беате. В своем волнении она чуть не забыла о подруге, но та ничего не замечала: она смотрела на окно башни.

– Благодарю вас, Лотарь, – тихо, но решительно сказала Клодина. – Я не вернусь в Альтенштейн, а останусь здесь и извещу об этом герцогиню. Вы не верите? – она устало улыбнулась. – Уверяю вас, у меня действительно нет сил для этой игры. Я пыталась сегодня исполнять свою роль, не правда ли? Пожалейте меня!

Она наклонила голову и вошла в дом. Ее встретила фрейлейн Линденмейер. Старушка чуть не споткнулась о порог в радостной спешке. Она была в своем торжественном наряде – чепце с красными лентами.

– Ах, барышня, какое счастье! – воскликнула она, обнимая Клодину и плача от радости. – О, мы знаем уже, знаем! Как вы думаете, от кого? Здесь была внучка старого Гейнемана и рассказала нам все. Но почему жених не с вами?

Клодина должна была принять ее поцелуи и объятия, рукопожатие Гейнемана, поздравления и пожелания Иды, и наконец, совершенно оглушенная, она взошла по лестнице. Иоахим поднял голову от тетради, когда она вошла. Ему потребовалось несколько секунд, чтобы вернуться к действительности. Потом он вскочил, быстро подошел к Клодине.

– Моя маленькая отважная сестра – невеста! Посмотри на меня, дорогая, – попросил он.

Но ресницы ее не поднялись, и из-под них покатились слезы.

– Ах, Иоахим, Иоахим, – тихо произнесла она с рыданием в голосе. Он погладил ее шелковистые волосы.