Дама выбирает кавалера

К сожалению, по строгим правилам бального этикета, танцевать с одним и тем же кавалером более двух танцев подряд запрещалось. Если тебя пригласили на третий танец к ряду, считай, это уже приглашение замуж и большой скандал. Ну да я и не слишком расстраивалась. Очень скоро моя бальная книжечка была исчиркана танцами, напротив которых стояли не имена, пригласивших меня кавалеров, а название их костюмов. Мы с Голицыным время от времени вновь встречались то в толпе, то в танце, где надо было менять партнёров по ходу движения, крепко сжимали пальцы друг друга и расходились в разные стороны.

Однажды я столкнулась в танце лицом к лицу с Константином Павловичем. Чёрная полумаска не особо помогала скрыть узнавания. Он был одновременно похож на своего старшего брата, но в то же время совсем другим. Цесаревич был, будто бы грубее вытесан из ткани этого мироздания. Курносый нос, крупный, вздёрнутый подбородок, курчавые волосы. Романовские глаза, чёрта всей династии – большие, светлые, волоокие. Но при этом у Константина они были неприятно колючими.

– Оригинальный наряд. – Произнёс цесаревич, когда мы в танце соприкоснулись плечами. Я лишь кивнула, и мы разошлись. Касаясь моего другого плеча, он продолжил: – Если бы я на месте команды встретил такое чудовище в своём путешествии, то непременно захотел заполучить его голову в качестве трофея.

По спине у меня побежали неприятные мурашки. Чьим-либо трофеем, а уж тем более Константина Павловича, становиться мне не хотелось.

– Благодарю, Ваше Высочество. – Поклонилась я, и к моему величайшему облегчению танец разнёс нас разные концы залы.

Очень скоро шлейф я просто накинула на левую руку. Потому как я справлялась с ним не всегда, а однажды одна из дам споткнулась об него и чуть не полетела носом вперёд. Мне пришлось долго извиняться перед пострадавшей, обмахивать веером и отправлять за шампанским какого-то подвернувшегося под руку «аборигена».

Из-за маски, которая закрывала всё лицо и которую я не могла снять даже на немного, приходилось чаще делать перерывы и переводить дыхание. Я была вся мокрой, по вискам стекал пот, ступни и икры от постоянного напряжения уже ныли, но счастья моего это не убавляло ничуть. Я прихватила бокал с шампанским и отошла от танцующих пар подальше, чтобы перевести дух. Придётся немного стянуть с лица конструкцию, чтобы попить, поэтому я постаралась забиться в самый дальний уголок, прячась за спинами гостей.

И только намеревалась сделать живительный глоток искрящейся влаги, как рядом со мной раздался знакомый, на голос:

– Маска, я тебя знаю? – Я поспешно натянула маску обратно, поднимая голову. На меня из-под маски взирали знакомые голубые глаза с искорками золота.

– Фёдор Алексеевич! – Ахнула я, чуть не роняя бокал с шампанским.

* * *

– Не ожидал Вас здесь увидеть. – Поручик поддержал мою руку с шампанским с лисьей улыбкой. – Я слышал, что Вы не пришлись ко двору.

– А я слышала, что Вы и вовсе под арестом. – Не осталась я в долгу. – Как Вы вообще здесь очутились?

– Наверное, также, как и Вы. – Рассмеялся Толстой, и мне ничего не оставалось, как сдаться с расспросами. Рассказывать Фёдору Алексеевичу про графа и подставлять его я точно не собиралась. Поэтому лишь пожала плечами, чуть приподняла маску и всё же опрокинула бокал в себя. В голове мигом приятно зашумело. Очень хотелось допытать поручика о докторе. Что же стряслось между этими двумя в тот злополучный вечер?

– Я думал о Вас, Вера Павловна. Всё это время. – Уже просившийся вопрос застрял у меня в горле. Я глядела на раскрасневшегося Толстого сквозь прорези маски. Сразу вспомнился наш пламенный поцелуй в саду. – А Вы? Вы вспоминали меня?

Гвардеец придвинулся ко мне ещё ближе, меня мигом бросило в жар. Не сказать, что я совсем не думала о бравом поручике, но не совсем так, как о графе Голицыне. Я что-то хотела сказать и не успела. Могучая рука обвила мою талию, мы с Фёдором Алексеевичем оказались лицом к лицу.

– Давайте сбежим, Вера Павловна. – Горячо зашептал он. – Далеко-далеко, там, где мы будем только мы с Вами и больше никого. К чёрту службу, к чёрту двор, только Вы и я. Возьмите меня в мужья и лишь Господь будет нам свидетелями. Сбежим прямо сейчас, только скажите слово.

– Я… – В лицо мне ударила краска. Я задохнулась, не в силах произнести ни слова. В голове моей всплыл образ Сергея Александровича, его улыбки и тёплых пальцев, которые переплетались с моими. И только потом я вспомнила о доме. О своём настоящем доме и отце, который наверняка место не находил, узнав о моей пропаже. От этой ужасной мысли стало стыдно. – Я не могу, Фёдор Алексеевич. – Не своим голосом произнесла я.

Я ждала, что поручик разозлится, но ничего подобного. Молодой человек рассмеялся, отступая на шаг, рука с моей талии исчезла.

– Я знал, что Вы так ответите. – Он чуть склонил голову, рассматривая меня. – В таком случае идёмте танцевать!