Дамы из Грейс-Адьё и другие истории

Сказать по правде, у Тома действительно была жена-христианка. В пятнадцать она славилась хорошеньким озорным личиком, миндалевидным разрезом глаз и ветреностью. Тому нравилось сравнивать жену с котенком. В двадцать она превратилась в лебедя, в тридцать – в лису. Затем последовательно становилась для него шавкой, гадюкой, василиском и, наконец, свиньей. С каким животным сравнивал ее Том теперь, никто не ведал. Жене перевалило за девяносто, и последние сорок лет она томилась в дальних покоях Кастель-де-Тур-сан-Номбр. Несчастной было строго-настрого велено никому не показываться, пока ее мужу не принесут долгожданную весть о ее кончине.

Истекли положенные приличиями полчаса, и Давид начал беспокоиться о своем пациенте мистере Монктоне. Однако мистер Уинстенли не мог смириться с мыслью, что новоявленные друзья собираются его покинуть. Он принялся уговаривать Тома и Давида погостить в Микелгрейв-Хаусе недели две. Чтобы избежать неловкости, миссис Уинстенли пришлось прервать его монолог и пожелать гостям счастливого пути.

Во дворе путешественникам пришлось ждать, пока приведут лошадей, но тут из дома появилась Люси, поочередно оглядела друзей и смущенно произнесла: «Сэр, миссис Уинстенли хотела бы побеседовать с вами наедине».

– Вот как! – Казалось, Том не особенно удивился приглашению.

– Нет, сэр! Не с вами, сэр! – Люси сделала неловкий реверанс. – Госпожа хотела видеть иудейского доктора.

Миссис Уинстенли ждала Давида в большой, но довольно пустынной спальне. Там стояло кресло, сундук и огромная кровать с пологом и зелеными парчовыми занавесками. Хозяйка мялась рядом с кроватью. Все в ее позе – жесткая осанка, напряженный взгляд, сцепленные пальцы рук – говорило о крайнем замешательстве.

Миссис Уинстенли извинилась за беспокойство.

– Что вы, никакого беспокойства, не тревожьтесь, – отвечал Давид. – Вы хотели о чем-то спросить?

Хозяйка опустила глаза:

– Мы с мистером Уинстенли женаты четыре года, но у нас до сих пор нет детей.

– Хм. – Мгновение Давид размышлял. – Возможно, кто-то из вас двоих не расположен к супружеской близости?

– Нет, – миссис Уинстенли вздохнула, – по крайней мере, от этой обязанности мой муж не уклоняется.

Затем Давид задал обычные вопросы, которые задают в подобных случаях доктора. Миссис Уинстенли отвечала без ложной стыдливости.

– Насколько я могу судить, беспокоиться не о чем, – сказал Давид. – Не вижу причины, почему бы вам не понести. Берегите здоровье, миссис Уинстенли. Не падайте духом, и возможно…

– А я так надеялась… – миссис Уинстенли запнулась, – так надеялась, что, поскольку вы иностранец, возможно, вы знаете что-нибудь, чего не знают наши английские доктора! Ради ребенка я готова на все, согласна вытерпеть любую боль! Только об этом и думаю! Люси считает, что мне нужно есть морковь и пастернак и что я должна кормить этими овощами мистера Уинстенли.

– Зачем?

– Потому что они похожи на маленьких человечков.

– Ах да, разумеется, понятно. Пожалуй, это не повредит.

Давид простился с миссис Уинстенли так сердечно, как позволяло их краткое знакомство. Он нежно сжал руку женщины и сказал, что верит в нее. Ее надежды обязательно сбудутся, ибо никто в целом свете не заслуживает этого больше.

Во дворе Том уже сидел в седле. Лошадь Давида стояла рядом.

– Ну, – спросил Том, – чего она хотела от вас?

– У нее нет детей, – ответил Давид.

– И что с того?

– Это ее огорчает. Поэтому она никогда не улыбается.

– От детей одни хлопоты, – заметил Том и задумался о своем.

– Для вас – возможно. Однако женщины чувствуют иначе. Дети – наше продолжение. К тому же все женщины – феи, христианки, иудейки – жаждут обрести достойный объект для своей любви. Вряд ли она когда-нибудь сможет полюбить мужа.

Говоря так, Давид как раз садился на лошадь. Обычно это действие требовало от него максимальной сосредоточенности. Усевшись в седло, он с удивлением обнаружил, что Том исчез.

«Куда это Том запропастился? – удивился про себя Давид. – Напрасно он думает, что я буду его дожидаться. Я весь день твержу ему, что меня ждут в Линкольне».

Однако не успел Давид выехать из города, как услыхал позади какой-то звук и обернулся, ожидая увидеть Тома.

Однако увидел только Пьюли Уитса на лошади, которую хозяин явно выбрал за сходство с собой: такую же костлявую, сивую и безобразную.

– Мистер Монтефьоре! – воскликнул Пьюли Уитс. – Мистер Уинстенли хотел, чтобы вы и мистер Ветер-в-Поле осмотрели его владения, поэтому велел мне вас сопровождать. Я уже говорил с вашим другом, но оказалось, что у него в Торсби какое-то дело, поэтому он не располагает временем. Мистер Ветер-в-Поле сказал, что вы разберетесь сами.

– Он так сказал? – удивился Давид.

Пьюли Уитс загадочно улыбнулся:

– Мистер Уинстенли считает, что вы собираетесь построить для него мост!

– Ради всего святого, что заставляет его так думать?

– Да полно вам! За каких тупиц вы держите жителей Торсби? Иудей и английский лорд путешествуют вместе! Два богатея, которые только и думают, как бы набить свою мошну!