Дань псам

Она настояла, чтобы Дюкер взял ее под ручку. Они пошли к «Фениксу» — по району Имений, через стену Третьего Круга и район Дару. — Как много людей, — болтала она на ходу. — Этот город гораздо больше всех мною виденных. Похоже, больше всего меня поражает, сколько здесь знакомых лиц — не тех, кого я встречала, но тех, что похожи на моих прежних знакомых.

Дюкер подумал над ее словами и кивнул: — Да, мир таков.

— Но почему?

— Ни малейшего понятия, Сциллара.

— Вот и вся твоя мудрость?

— Даже от этой стараюсь избавиться.

— Ладно. Попробуем по-другому. Как я вижу, ты не находишь толка в истории.

Старик хмыкнул. — Если ты имеешь в виду, что прогресса нет, что прогресс — иллюзия, что история — всего лишь скопище уроков, которые никто не желает учить… то да, толка нет. Ни в написании истории, ни в преподавании.

— Хорошо, замнем. Выбирай сам.

— Что?

— Тему приятной беседы.

— Вряд ли я смогу… ничего на ум не идет, Сциллара. Хотя… не отказался бы услышать о Геборике.

— Он терял рассудок. Мы пытались добраться до острова Отатараль, на котором он хотел отдать что-то такое, что прежде украл. Но мы не доехали. Засада Т’лан Имассов. Они пришли за ним, а мы оказались на дороге. Я, Резак, Серожаб. Ну, еще они украли Фелисин Младшую — похоже, это тоже было частью плана.

— Фелисин Младшую?

— Имя ей дала Ша'ик.

— Не знаешь, почему?

Женщина покачала головой. — Но я ее любила.

— Ша'ик?

— Фелисин Младшую. Учила ее быть кем-то вроде меня самой, вот и полюбила. — Она широко ему улыбнулась. Дюкер ответил слабой улыбкой — да, слишком сложно оставаться мрачным рядом с такой женщиной. В будущем лучше избегать ее кампании. — Почему «Гостиница Феникса»?

— Я уже сказала, хочу кое-кого смутить. То есть Резака. Он месяцами, месяцами твердил мне о красотах Даруджистана, о том, как покажет мне то да сё. А как только мы прибыли — улетел как утка, никаких дел с нами иметь не хочет. Думаю, нашел старых друзей.

Она говорила небрежным тоном, но Дюкер ощутил, как ей больно. Возможно, она и Резак не просто спутники. — Вместо него ты нашла нас, малазан.

— Ох, могло быть много хуже.

— У Баратола был родич, — сказал Дюкер. — Среди Сжигателей. Ассасин. Увидеть твоего друга для нас — как привидение увидеть. Для Хватки, Дергунчика, Дымки. Жемчуга. Старых морпехов.

— Как у меня. Одно из знакомых лиц на незнакомом человеке.

Он снова улыбнулся. — Да. «О да, Сциллара, ты действительно умна». Ты еще не знаешь, что некий старый целитель делает все, чтобы помочь Баратолу Мекхару.

— Однако есть одна тема, которую с кузнецом лучше не обсуждать…

— Алые Клинки, да.

Она бросила удивленный взгляд: — Вы знаете?

— Все знаем. Бедный ублюдок. На родной земле угодить в такую заваруху… Что же, таким историям мы сочувствуем — у каждого свои истории есть. О таких не забудешь — они и забросили нас сюда, на континент вдали от родины.

— Прогресс?

— Еще непонятно. А вот и «Феникс».

Она долго стояла и созерцала убогое здание. — Это? Просто помойка!

— Если рассказы верны, Калам Мекхар заходил сюда раз — другой. Как и Печаль, потом назвавшая себя Апсалар; здесь они повстречались с юным Крокусом, который теперь известен как Резак. Сложить все воедино было нелегко. Но Колотуну удалось. Там же, — добавил он, — ты можешь найти и человека по имени Крюпп.

Она фыркнула: — Резак мне о нем рассказал. Жирный скупщик и бывший вор.

— Во время Паннионской войны — посол с широкими полномочиями. Человек, противоставший Каладану Бруду. Он одной рукой заткнул за пояс главнейших властителей континента.

Ее глаза раскрылись чуть шире: — Неужели? Всех сразу? Резак о таком не упоминал.

— Он и не мог знать, Сциллара. Он уехал со Скрипачом, Каламом и Апсалар.

— Теперь и я сложила воедино его историю. «Апсалар. Женщина, которую любит Резак. Да».

— Ну, идем.

И они пересекли улицу.

* * *

— Догадываюсь я, что ребенка похитили, — заключил Муриллио, усаживаясь в кресло. — Знаю, Крюпп, что такое иногда случается. Красильщики крадут детей, и торговые суда, рыбаки, сутенеры, храмы. Все горазды, дай только шанс. Понимаю, что надежды мало…

— Чепуха. Муриллио — верный друг Крюппа. Явившись к сему округлому субъекту, вы проявили великую мудрость. Более того, Крюпп аплодирует новой вашей профессии. Учитель, да — знаток всех острых углов искусства, требующего изрядной остроты. Книга дуэлей пишется кровью смелых, не так ли? Смела Стонни Менакис, старая партнерша никого иного, как Полосатого Грантла — но разве не было с ними третьего? Человека с длинными руками, что не вернулся из-под Капустана? Не звали ли его Харлло? Крюпп вынужден погружаться в глубинные глубины памяти, добывая эти сведения, и инстинкт его вопиет: всё верно! Разве можно пренебречь таким воплем?

Резак потер подбородок: — Могу сходит на тот корабль, на котором приплыл. Потолковать с портовыми беспризорниками и старухами, роющимися под пирсами.

— Был бы рад, Резак.

— Крюпп подозревает предупредительный шумок в сердце дражайшего Муриллио насчет новой нанимательницы — ах, неужели Крюпп отшатывается от силы гневной отповеди? Неужели он моргает от буйного отрицания? Ответ на оба вопроса: нет!