Дань смельчаку (Погребальный звон по храбрым)

Все произошло чересчур быстро: грохот взрыва не успел затихнуть, когда я схватил автомат и принялся поливать огнем волнолом. Затем снова взял М-79: шестеро монахов взлетели в воздух, относимые взрывной волной в залив. Пятая граната попала куда-то вбок, и только после этого меня принялись обстреливать.

Я снова взял автомат.

Монахи кинулись вверх по склону, к дому, и я уложил двоих на месте. Они поняли свою ошибку и рассыпались в разных направлениях. Через секунду я растерял их всех.

После чего пули посыпались дождем. Да я и сам прекрасно понимал, что на занимаемой мною позиции, несмотря на все ее удобство, при превосходящих силах противника долго не продержишься.

Я бы остался, потому что в моем состоянии уходить не хотелось, но женщина издала резкий вскрик и схватилась за щеку: не знаю, пуля ли просвистела мимо ее лица или же просто кусочек камня, но он вспорол Хелен щеку до кости, и теперь ее лицо было залито кровью.

Я повесил гранатомет на шею, схватил Хелен за руку и побежал вместе с ней к лесу.

Глава 11

Найти и уничтожить

Хелен не могла идти, и все-таки мне удалось протащить ее несколько сотен ярдов до леса. Но все было напрасно... У неё не осталось физической силы даже держаться прямо.

Продравшись сквозь кустарник, мы затаились у низкой каменной стены. Где-то недалеко раздались голоса, перестук копыт, чей-то вопль.

Охота на нас приобрела оттенок мести, потому что теперь, когда яхта оказалась уничтоженной, монахи были заперты на острове. Мне оставалось дожидаться прибытия Вогана, убегать, прятаться, играть с ними. Ну что же, если им хочется именно этого - они получат лучшие в мире прятки. Мне приходилось бывать в местах похуже этого английского острова.

С внезапным грохотом справа промчалась дюжина всадников и скрылась из вида. Всадники были одеты в желтые монашеские рясы, за исключением Сен-Клера, скакавшего впереди. Лошадка казалась слишком маленькой для такого гиганта, как он.

Хелен застонала, собираясь закричать, и мне пришлось зажать ей рот. Когда перестук копыт затих в шуме дождя, я отпустил ее.

Кровь на ее щеке запеклась. Порывшись в карманах, она достала носовой платок, скатала его и прижала к ране.

- Хорошо, - подытожил я, - Давай изменим обстановку.

Она слабо проговорила:

- Даже сейчас, когда все практически кончено, ты не можешь отличить реальность от вымысла. Потому что считаешь, что, выступив против всего мира, - выиграешь.

- С восьми лет мне приходилось этим заниматься. Так что прекрати поносить, вставай и двигайся!

Мы подбежали к стене, перемахнули через нее и кинулись вверх по открытому склону. Холм не давал укрытия, и лишь на самой его вершине возвышался огромный кромлех - каменный круг друидов, из Бронзового века, - в котором я и хотел спрятаться: он выделялся своей наглой позицией, и, наверное, никому и в голову не пришло бы искать нас в таком неудобном месте.

Я сказал Хелен:

- Вдохни поглубже и приготовься бежать. Здесь около трехсот ярдов. Мне бы очень не хотелось тащить тебя напоследок за волосы, но коли придется потащу.

Женщина ничего не ответила, а просто поднялась на ноги, прижала платок к ране и, заплетаясь в ногах, пустилась вперед. Сейчас мы находились в максимальной опасности на открытом пространстве - если бы перед нами кто-нибудь появился, нам было бы некуда спрятаться.

Мы все-таки добрались до кромлеха и рухнули за камни: ветер разорвал завесу дождя и тумана, обнаружив на опушке леса несколько всадников.

- Вот что я называю удачей, - сказал я.

Хелен скорчилась у неотесанного камня. В ее глазах стоял ужас.

- Ты ведь мог застрелить Макса там, внизу, когда он проезжал мимо. Почему же не застрелил?

- Берегу на ужин.

Я загнал в автомат полную обойму. Хелен хрипло произнесла:

- Что ты за человек, если можешь убивать так спокойно - так ужасно?..

- А ты его спроси об этом, - ответил я. - Спроси Черного Макса. Это он сделал меня таким.

Она покачала головой:

- Нет, ничего подобного. Каждый сам ответствен за свои поступки.

- Думаю, что в Сорбонне это производит впечатление. Но разве этим можно оправдать поведение твоего брата? Убийца, перебежчик, предатель. Ты так ничего не поняла?

Тут она сломалась и скользнула в траву. Она любила Макса - боготворила всей душой. Я разрушил ее мир, и этого она вынести не смогла.

Но я не чувствовал ни малейшей жалости. Подобные нежности забываются очень легко. Что до Сен-Клера, то лет тридцать в концентрационном лагере будут для него неизведанным пока опытом, а следовательно, новым развлечением. Пули на него мне было, если честно, жалко.

Я взглянул в небо, моля, чтобы поскорее появился Воган, и услышал в отдалении ржание коней.

Показалась группа всадников: они спускались по холму и были отчетливо видны. Я подготовил автомат к стрельбе и знаком приказал Хелен молчать.

Они двигались быстрой рысью и уже почти достигли цели, когда произошло неизбежное: один из всадников повернул коня и помчался вверх, к кромлеху.

* * *