Дар

— А что она еще сказала? — стараясь скрыть свое беспокойство, спросила Лиз.

Лиз понимала, как сильно влюблен ее сын, но знала и то, что Томми в отношениях с Мэрибет ждут серьезные испытания, ведь он влюбился не в одну из своих одноклассниц, такую же беззаботную, как он сам. У Мэрибет была сложная судьба, и разделять ее с ней — нелегкое дело. Как она перенесет роды, как будет жить дальше с мыслью, что навсегда отдала своего ребенка?

— Как она справляется? Она ведь уже совсем скоро родит.

Мэрибет переносила беременность хорошо, но в данном случае проблема заключалась совсем не в ее самочувствии.

Рождение ребенка без мужа и без помощи семьи, необходимость отказаться от него, тяжелые отношения с родителями — все это было способно выбить из колеи кого угодно.

Мэрибет была непреклонна в своем решении уехать из дома в июне, сразу же после выпуска, если, конечно, она выдержит до июня, в чем Лиз порой сомневалась. Ведь девочка уже в течение пяти месяцев вела совершенно независимый образ жизни. Теперь ей будет трудно вернуться домой и противостоять напору отца, который, конечно же, не простит ей ее прегрешений.

— Мэрибет окончательно решила отказаться от ребенка? — поинтересовалась Лиз, закончив вытирать тарелки.

Томми взял с блюда очередную свежеиспеченную булочку. Ему нравилось обсуждать свои проблемы с мамой — она понимала толк в жизни и не читала ему нотаций. После смерти Энни они перестали разговаривать откровенно, но сейчас мама постепенно возвращалась в свое прежнее состояние.

— Думаю, что да. По-моему, ей очень нелегко дается это решение, но Мэрибет говорит, что не сможет заботиться о нем как следует. Она явно не хочет кому-то его отдавать, но считает, что должна это сделать — ради самого ребенка.

— Последняя жертва, — печально подытожила Лиз, размышляя о том, что это самое худшее, с чем может столкнуться женщина.

Одному Богу было известно, как ей хотелось еще одного ребенка.

— Я постоянно говорю ей, чтобы она этого не делала, но Мэрибет и слушать не желает, — со вздохом сказал Томми.

— Может быть, она и права. Со своей точки зрения. Наверное, Мэрибет хорошо понимает, что может себе сейчас позволить, а чего не может. Она очень молода, и никто не поможет ей. Ее родители, по-моему, не собираются ее поддерживать. Для нее ребенок станет непосильным бременем, поэтому она вынуждена поступать так… неестественно для матери. Если она оставит его, хуже будет обоим — и ей, и ребенку.

Лиз не могла представить этого, но вынуждена была признаться самой себе, что положение Мэрибет никак нельзя было назвать легким.

— Мэрибет именно так и говорит — что она уверена в своей правоте, — подтвердил Томми. — Я думаю, она именно поэтому почти не говорит о ребенке и не покупает детских вещей. Это только доставляет ей лишнюю боль.

Томми, несмотря ни на что, собирался жениться на Мэрибет и воспитывать ее ребенка.

Он был готов к тому, чтобы взять на себя такую ответственность. Родители хорошо его воспитали, и он был исключительно порядочным человеком.

— Ты должен прислушиваться к ее мнению, Томми, — предостерегающим тоном сказала Лиз. — Мэрибет должна все решить сама.

Ей лучше знать, что для нее правильно, а что нет, что бы ты там себе ни думал. Не пытайся давить на нее, — добавила она многозначительно, — и не взваливай на свои плечи то, с чем не справишься. Вы оба слишком молоды, а брак и дети — это такие вещи, которые не слишком легко даются и зрелым людям. Нельзя жениться из альтруистических соображений. Это, конечно, прекрасно, но жить с человеком — это гораздо больше, чем просто помогать ему. Чтобы преодолевать жизненные трудности, которые возникают гораздо чаще, чем ты думаешь, нужно быть очень сильным человеком. В шестнадцать лет ты просто не сможешь этого сделать.

И в сорок… и в пятьдесят… Им с Джоном в последнее время как-то плохо удавалось преодолевать жизненные трудности. Лиз только сейчас начала понимать, что они страшно отдалились друг от друга, утратив способность к взаимной поддержке. У нее часто возникала горькая мысль, что они не выдержат выпавшего на их долю испытания и их брак готов распасться.

— Я ее люблю, мама, — искренне признался Томми, чувствуя, как его сердце сжимается от щемящей боли. — Но пойми, я не хочу, чтобы Мэрибет прошла через все это в одиночестве.

Он всегда был честен с матерью, и Лиз это прекрасно знала. Она понимала, на что ее сын способен ради Мэрибет, но, какими бы прекрасными ни были его намерения и как бы ей ни нравилась Мэрибет, она все равно не хотела, чтобы они поженились. Если уж вступать в брак, то не сейчас и не по этим причинам.

— Она не одинока. Ты сейчас живешь только ради нее.

— Я знаю. Но это не то, — печально откликнулся Томми.

— Она должна пережить это сама. Это ведь ее собственная жизнь. Пусть она самостоятельно найдет свою дорогу. Если вы не ошибаетесь в своих чувствах, ничто не разлучит вас, и в один прекрасный день вы будете вместе.

Томми кивнул, не желая спорить, но как ему хотелось убедить всех, что Мэрибет должна оставить ребенка и выйти за него замуж!