Дар

А ведь когда отулыбаешься, гарантированно наступит такая пауза, которая заставит нас перейти к делу, то есть к керамическому мостику, и может так случиться, что предпоследний шанс на форсирование будущей встречи окажется упущен. Поэтому я сразу начал с той ключевой фразы, в которой сам знал в деталях лишь вводные слова. И они гласили:

– Я надеюсь, не будет слишком бесстыдно, если я вас спрошу…

Я уже дошел до слова «спрошу», а она и так не внушила мне необходимого чувства, что это слишком бесстыдно, поэтому я продолжил свой вопрос:

– Я надеюсь, не будет слишком бесстыдно, если я вас спрошу, не сходить ли нам с вами как-нибудь, может, выпить кофе…

Я, конечно, мог бы также сказать:

– …если я вас спрошу, не могу ли я, может, пригласить вас на кофе.

Но вдруг бы она тогда подумала, что я от нее чего-то хочу; что я, так сказать, собрался под предлогом кофе что-то у нее вымогать, а ведь это было абсолютно не так. Или как минимум она ни в коем случае не должна была думать в этом направлении, а женщины склонны к тому, чтобы думать в этом направлении, это я знал. Однако самое тяжелое мне еще предстояло, а именно – обоснование.

– Я надеюсь, не будет слишком бесстыдно, если я спрошу у вас, не смогли бы вы как-нибудь пойти со мной выпить кофе. Потому что мне бы хотелось познакомиться с вами поближе.

Нет, разумеется, я этого не сказал. Из этого бы просто ничего не вышло, ведь для того, чтобы ответить мне согласием, она должна была хотеть познакомиться со мной поближе не меньше моего, а поверить в такое я, признаться честно, не мог. Итак, правда не пускала меня в этом направлении дальше, мне следовало действовать тактично, и я наконец сказал:

– Я надеюсь, не будет слишком бесстыдным, если я у вас спрошу, не могли бы вы пойти со мной как-нибудь выпить кофе. Потому что мне хотелось бы с вами немного поговорить. Есть некоторые вещи, по которым меня интересовало бы ваше мнение. Может, вы смогли бы мне дать тот или иной совет.

Да, я сказал это так. Надеюсь, прозвучало нейтрально – каким был и взгляд, который я за это снискал, а такие нейтральные взгляды всегда опасны. Потому что с ними обычно сочетались фразы типа «В ближайшее полугодие я, к сожалению, очень занята».

Но мне повезло. Нейтральный взгляд Ребекки перешел в улыбку, и она сказала:

– Да, давайте так и сделаем! Это было бы даже очень кстати. Потому что у меня тоже есть один… как бы это сказать, один вопрос к вам, совершенно не обязательный, не так чтобы я хотела вас как-то притеснить.

– Притесняйте на здоровье, по отношению к вам у меня нет боязни прикосновений, – ответил я в первом порыве восторга от ее сенсационного ответа, то есть крайне спонтанно. Не спонтанно я бы никогда не допустил, чтобы с моего языка сорвалось такое неуклюжее заигрывание.

– У меня тоже по отношению к вам нет… боязни прикосновений, – произнесла она.

У меня на секунду закружилась голова, но она указала, увы, на один из своих зубовно-пыточных инструментов, и только тут я понял ее посыл. Значит, у нее было чувство юмора, и даже черного, я бы даже сказал, кариесно-черного. Только я вознамерился украдкой пробраться к осторожному вопросу о времени нашей будущей встречи, как она сказала:

– У меня сегодня прием до восемнадцати часов. Тут поблизости есть приятное кафе «У Маргарет», если вы хотите…

– Сегодня? Сегодня мне очень даже подходит! Завтра было бы немного трудно, но сегодня в восемнадцать – это, собственно говоря, идеально, – сказал я.

– Прекрасно, тогда договорились, – ответила она.

Обычно после такого успеха на переполненных стадионах скользишь на коленях тридцать метров в направлении экстатически ликующей зоны фанов, но я раз в жизни остался трезвым и ответил:

– Да, договорились.

И мы смогли спокойно предаться делу. Я занял уже привычное мне место в стоматологическом кресле, закрыл – чуть ли не в блаженстве – глаза и думал о том, что наше первое свидание теперь может быть сорвано разве что тяжелой катастрофой – например, крушением керамического моста с контузией зубов мудрости под завалами. Но предотвратить эту катастрофу было, так сказать, в ее руках.

Пациент и джентльмен

Между пережитым посещением зубного врача и свиданием со стоматологиней мне оставалось как раз полтора часа, чтобы от роли пациента перейти к роли офицера и джентльмена, или хотя бы к субкультурному варианту этой роли, что делало необходимой паническую покупку джинсов, жилетки и ботинок. Деньги, как уже говорилось, значили для меня не так много, но все же я был благодарен, что в столь необычной ситуации мог прибегнуть не к Подарочному центру, а к модному магазину. Чтобы сэкономить время, я указал продавщице на первый попавшийся мужской манекен в витрине, одетый приемлемо по виду и по цене:

– Все как на этом, только моего размера – и без головного убора.

– Что ты задумал? – немного испуганно спросил меня Мануэль, когда я появился дома с большим пакетом, полным обновок.

– Я встречаюсь со стоматологиней – приватно, – сказал я.

– Ты шутишь.

– Нет, я серьезно.

– Она с тобой встречается? Почему? – удивился он.