Дар

В прошлое воскресенье – идеально ясный зимний день – она взяла инициативу на себя и спросила меня эсэмэской, не будет ли у меня желания покататься с ней и с Норой на коньках на льду замерзшего Старого Дуная. К сожалению, против этого проголосовало большинство в три четверти: Нора, замерзший Старый Дунай и в первую очередь коньки. Поскольку меньше всего в жизни я был создан для воздушной акробатики и даже в обычных ботинках без полозьев, а также без скользкого льда мне было не всегда легко удерживать прочное сцепление с почвой. Я немного поиграл с мыслью об объятиях с Ребеккой, но предпочел бы выполнять при этом несколько иную фигуру. А может, вовсе и не Ребекка, а Нора была приставлена туда специально для того, чтобы ловить меня, если я потеряю равновесие, подбирать меня, если я упаду, или разыскивать меня, если я потеряюсь на зеркально гладких просторах Старого Дуная. Нет уж, я не хотел подвергать себя риску. И я написал: «Сегодня, к сожалению, не могу, но, может, в ближайшие две недели нам удастся снова провести вместе хороший вечер».

В ответ я получил: «Жаль. Но вечер на следующей неделе с удовольствием. Мы могли бы снова приятно поужинать. Или ты придешь ко мне, а я что-нибудь приготовлю поесть. Я ведь очень люблю готовить, только не для одной себя!!» Это звучало баллов на 95, а с двумя восклицательными знаками даже на 96 по 100-балльной шкале развития чувства – во всяком случае, по моей шкале. К сожалению, не было никаких доказательств, что моя шкала полностью совпадала с ее шкалой.

Глава 17

София разгадывает спонсора

На звонок Софии Рамбушек я ответил невзначай.

– Герольд, я не буду долго ходить вокруг да около, – сказала она, что, по моему мнению, было выдающейся идеей. – Мы можем встретиться?

– К сожалению, в ближайшее время у меня с этим трудновато, – оборонялся я.

– Это было бы очень важно, – сказала она.

– В ближайшее время это, к сожалению, для меня трудновато, потому что…

– Одного часа мне достаточно, – настаивала она.

– Да, но один час в ближайшее время, к сожалению, было бы трудновато изыскать, потому что…

– Герольд, прошу тебя.

– А в чем дело-то? – спросил я.

– Во многом. Среди прочего, дело в моей совести и в моем профессиональном будущем. И в твоем, вообще-то, тоже, – сказала она.

Меня-то больше интересовало мое настоящее, причем не профессиональное.

– София, может, я смогу сделать это короче. Просто передай Кунцу и остальным: я по-прежнему не имею никакого отношения к пожертвованиям, и я также не знаю, кто их делает.

– Зато я знаю-ю-ю, – сказала она.

Это «ю-ю-ю» она тянула так долго, что это напоминало песчаную бурю в пустыне, по крайней мере, мне представлялось, что она звучит именно так, поскольку сам я не бывал в пустыне во время песчаной бури, я вообще никогда не бывал в пустыне.

– Ты? Откуда тебе это знать?

– Знаю. Поверь мне, я это знаю, – ответила она.

* * *

Мы встретились в «Закусочной века» во Флориани-гассе. В этой закусочной я век тому назад частенько прогуливал уроки, зависая у игрового автомата, в котором сравнительно легко можно было добиться бесплатной игры, потому что дополнительный рычаг на левой стороне постоянно погружал шар в углубление «супер-бонус». Я до сих пор так и слышу стрекот генератора случайных чисел и вижу триумфальные вспышки ярких огней, такое не забудешь за всю жизнь.

София сообщила, что собирается уволиться из «Дня за днем», вернее, быть уволенной, поскольку обстановка там день ото дня становится все хуже. Кроме того, у нее на примете есть очень хорошая работа в Германии. Шансы получить эту работу у нее высокие – занять место руководителя экономической онлайн-редакции в «Берлинер Бёрзенцайтунг». По крайней мере, она – одна из трех соискательниц, которые еще остались на дистанции в гонке за эту должность, с чем я ее и поздравил. Лучше стоять на цыпочках в немецкой экономике, чем обеими ногами по самые щиколотки погрузиться в болото австрийской бульварной прессы.

– Теперь надо, чтоб тебе просто немножко повезло, – сказал я.

– Да, а прежде всего я должна доказать им, что я серьезная журналистка, – заметила она.

– Что ты имеешь в виду под «серьезной»? – спросил я.

– Герольд, я знаю, кто стоит за серией пожертвований, – сказала она.

Одно это звучало не так уж несерьезно, если к тому же было правдой, в чем мое животное чутье сильно сомневалось.

– Я знаю, кто эта благодетельница, – добавила она.

– Женщина?

– Да. Но, пожалуйста, пусть это останется действительно между нами, ты должен это обещать.

– И кто она? – спросил я.

– Тут есть одна проблема. Я не могу выдать ее имя. Я ей это обещала. Она ни в коем случае не хочет, чтобы это стало известно. Она хочет остаться анонимом.

София, пожалуй, прочитала по моему взгляду спонтанную мысль о том, что я только зря теряю здесь время. Поэтому она – по тактическим соображениям – заказала сразу два пива. И потом поведала мне, не особо преувеличивая, с какой легкостью она якобы раскусила эту тайну.

– Поскольку никому, кроме меня, не пришло в голову просто искать там, куда пришли деньги, – сказала она.