Дар Астарты

Внезапно она остановилась и так поспешно надела приемник, что шляпа ее покатилась на пол. В неверном свете мы с Гандерсоном видели ее глаза, сверкавшие из полуприкрытых век. Но, должно быть, ответа не получалось, потому что она с новой силой стала вызывать: «Q2, Q2, Q2», на этот раз с признаками замешательства. Она еще раз прислушалась, но, видимо, опять безуспешно, потому что сказала решительным тоном: «Гарри нарочно не отвечает, но я все-таки дам ему понять…» Она выпрямилась и снова стала вызывать: «Q2…»

Вдруг нас окутала тьма, звуки прекратились, послышалось легкое всхлипывание, шелест шелка и, когда глаза наши освоились с темнотой, Люсиль уже не было.

Скоро пронесся слух, что она умерла.

Год спустя, идя по Маркет-стрит, я встретил Гарри, вернее, подобие его. Он показался мне нервнобольным, но что особенно поразило меня, так это невероятная толщина при болезненной бледности. Прощаясь, Гарри сказал мне:

— Я подлец и заслужил свои мучения. Оттолкнул девушку, когда она протягивала руки! О! А теперь она уже никогда не позовет меня! Никогда! — и он ушел.

Дороги наши разошлись, но изредка до меня доходили слухи о нем. В последнее время передавали, что он сильно заработался, занимаясь беспрерывно днем и ночью на маленькой станции.

Как раз началась скверная история со статикой. Обычно работа идет полосами, повышаясь днем и понижаясь к ночи. Бывают и затишья. Тогда поневоле работа стоит, несмотря на всю промышленную горячку. Но тогда и происходило что-то совсем особенное. Вместо обычного треска, вспышек, ударов мы стали слышать монотонный звук, который мучительно хотелось разобрать, но ни у кого из нас не было машины, способной уловить эти волны.

От Орегона до Гонолулу мы прислушивались, пытаясь понять, что значили эти звуки, откуда и кто говорит… Мы тщетно пытались понять загадочную телеграмму, посылаемую с упорной настойчивостью и нечеловеческой силой. Стали приходить запросы с центральных станций о «неразборчивой телеграмме», но таинственной статики так и не могли объяснить.

В это время меня командировали на север, и на борту «Малгалы» я снова встретил Гарри. Он был еще бледнее и толще. На мой совет лечиться, он ответил:

— Пустое! Меня изводит эта проклятая статика! Я слушал все время и сначала думал, что галлюцинирую, но оказывается что и все слышат. На несколько дней я бросил это занятие, но теперь… — Он уставился на меня большими, лихорадочно сверкавшими глазами.

— Что теперь? — спросил я, чувствуя, что сердце мое сжимается при виде этих глаз.

— Я нашел способ понять депешу! — сказал он, показывая на аппарат, невиданный мной. — Я работал над этим днем и ночью, и фабрика Лос-Анжелоса только что прислала мне машину в законченном виде.

— Ты думаешь, что эти звуки — попытка кого-нибудь говорить с нами? — спросил я.

Линн улыбнулся странной, быстро погасшей улыбкой.

— Я, не отрываясь, прислушивался к ним дни и ночи, и я убежден в этом! — сказал он с видом фанатика.

Затем он стал делать что-то со своим новым изобретением, и под гул машины я задремал. Проснулся я от резкого толчка. Передо мной стоял Гарри, дрожащий от возбуждения.

— Боб! Машина работает. Меня зовут, но я не могу понять, что дальше! Попробуй ты послушать!

Я уже не сомневался, что имею дело с сумасшедшим, но умоляющие глаза Гарри заставили меня сесть. Сначала я ничего не слышал, кроме обычных отрывков депеш, затем послышался звук, мучивший меня столько времени. Вскоре я услышал ясное: «Q2-Q2-Q2».

На моем лице, должно быть, отразилось замешательство, так как Линн схватился за виски и прошептал:

— Ты услышал зов? Да? — Он закусил губу, передергиваясь, как помешанный. — Меня зовут, Боб, и я не могу разобрать депеши.

Я знаком заставил его сесть. При мелькающем свете искр видно было близко передо мной помертвевшее лицо Гарри, затем я услышал медленную, отчетливую посылку, которую я привык связывать с именем Люсиль:

— Я звала тебя, Гарри, так долго, так бесконечно долго для того, чтобы сказать тебе, что ты меня не так понял, чтобы умолять тебя вернуться ко мне… Это убило меня… Я жду тебя, Гарри.

Я одел приемник на голову Гарри.

— Слышно очень хорошо, но говорят не мне, а тебе, — произнес я, садясь на кончик стола.

Казалось, что полнота спадала с его лица в то время, как он слушал эту «телеграмму». Минут пять он оставался неподвижным, потом судорожно взялся за ключ и в ушах моих прозвучало:

— О. К. Я иду.

После чего Гарри снял приемник и повалился на постель. Я попробовал еще раз прислушаться, но ничего, кроме торговых депеш, не услышал, да еще Верди Гроу спросил:

— Q2, Q2, отчего ты не отвечаешь?

Гарри лежал, не шевелясь, лицом к стене. Я тронул его за руку — она была холодна. Тогда я повернул рукоятку, но, снимая приемник, успел еще услышать:

— Слава Богу! Эти непонятные звуки прекратились!

Ночная работа шла своим чередом, когда я, поднявшись на спардек, доложил капитану «Малгалы», что его телеграфист умер.

Шарль Бельвиль

СТРАННЫЙ СЛУЧАЙ БЛИЗ САНТА-ИЗАБЕЛЬ

I

Кавалькада свернула с пыльной дороги и углубилась в тропический лес.