Дар или Проклятие

Следующей ступенькой моего жизненного пути стало поступление на службу в органы внутренних дел. Изначально я метил на должность следователя, ибо эта работа казалась интересной, да и в фильмах и наших сериалах что не следак, то Шерлок Холмс. Но уже позже, не пройдя на эту должность в связи со склонностью к перегоранию, как мне пояснили на врачебной комиссии штатные психологи, я понял, что в тот момент Бог отвёл меня. Как следователи продолжают работать в таких условиях, выше моего понимания. Возможно, это своеобразная форма мазохизма. Скажу так: следователи в сериалах и следователи в реальной жизни – далеко не одно и то же. В сериалах, как правило, обстоятельства складываются чудесным образом, и бандиты сами попадают в руки ищейкам. К тому же у главных героев на исполнении всего два, максимум три уголовных дела, которые полны загадок и тайн и раскрывать которые так увлекательно. На деле же на одного следака, несущего службу в обычном отделе, приходится от двадцати до пятидесяти уголовных дел, больше половины которых бесперспективны. Преступления, как правило, однотипные: кражи, разбои, грабежи. По всем уголовным делам стоят жёсткие сроки, так что по ночам в кабинетах следственных отделов из-за завалов не гаснет свет.

Про себя же скажу, что у Бога определенно есть чувство юмора. Отведя меня от одной напасти, он привёл меня в участковые уполномоченные полиции отдела номер десять города Красноярска. Вполне сносная должность: имеется нехватка общения – добро пожаловать в участковые! Страдаешь социофобией и желаешь излечиться – добро пожаловать в участковые! Мечтаешь научиться непроизвольно и попеременно моргать глазами при общении с людьми – добро пожаловать в участковые! Работа не скучная, и, как правило, вакансии всегда имеются – устроиться на работу очень легко! Всё это, конечно, был сарказм.

Когда я был ещё стажёром, коллектив на удивление принял меня радушно.

«О, свежая кровь! Наконец хоть кто-то заберёт этот гребаный участок!» – ну и ещё несколько подобных реплик от моих «добрых» коллег. Хотя позже, когда я уже отслужил в этой должности не один год, стало ясно, что в нашем коллективе работают самые обычные люди… люди, которым по большому счёту ты до лампочки, лишь бы свести концы с концами да семью прокормить. Однако были и такие, кто, поступаясь своими интересами, шли на помощь друг другу, что не может не вызывать уважения.

Теперь, когда я рассказал вам об основных моментах своей обыденной жизни, хочу упомянуть об одной, так скажем, странности моего организма, которая сопровождает меня с детства и которую так и не смогли диагностировать врачи.

Вещь, казалось бы, банальная – головная боль. Однако на пике неприятных ощущений, когда боль становится пульсирующей и ты буквально чувствуешь каждый сосуд, который, как кажется, сдавливает твою черепную коробку, перед глазами всё заливается ярким светом, и при этом неважно, закрыты ли они в этот момент или нет. В такие моменты практически ничего не видно. Но, как правило, видеть ничего и не хочется, потому как эти световые вспышки настолько приятные, настолько обволакивающие и заливающие теплом всё твоё тело с головы до ног, что, пардон за откровенность, обыкновенный оргазм – очень слабая пародия по сравнению с этим. При этом головная боль, как правило, почти мгновенно отступает.

Такие приступы могут быть неоднократными. Рекорд – три раза подряд, и это, естественно, неконтролируемый процесс. Принятие обезболивающих препаратов также не помогает. Не помню точного возраста, но такие боли появились лет с четырёх. Маме я тогда рассказывал, что вижу яркое солнышко, перед появлением которого мою голову кто-то больно стягивает. Но когда солнышко появляется, то боль пропадает и мне становится очень тепло и приятно. Всевозможные рентгены у меня, естественно, ничего не выявили.

– Сашенька абсолютно здоров. Кровеносные сосуды функционируют нормально, давление также отличное, – говорили медики.

И лишь спустя некоторое время, когда мы обошли несколько частных клиник и также не получили никакого результата, мы с мамой смирились с данным положением вещей. Маму я успокаивал, говоря, что мне не так уж и больно и приступы происходят всё реже. Хотя как-то в разговоре с ней по поводу этих болей меня немного насторожила её фраза:

– Возможно, в нашем случае это и нормально, Сашенька.

Складывалось впечатление, что она была в курсе моих болей больше, чем я, однако на откровенный разговор вывести её мне никогда не удавалось – постоянно увиливала с виноватым выражением лица. «Что происходит, мамочка?» – мысленно спрашивал я её в такие моменты.