Дар Кроуги

– Мы должны встать ровно в том порядке, в котором располагаются княжества, – сказал телепат и первым вступил в круг, за его спиной начинались земли Минолы. Следующим по кругу, против часовой стрелки, встал Рагонг: там, где была земля Кроуги. Следом я, за мной – Август и последний, между мальчиком и Келдриком, на своей земле встал Иритан.

Велад подошел в Августу и аккуратно разрезал ему палец маленьким ножом. Пара капель упала под ноги мальчика, отчего в углу его треугольника загорелась руна Турисаз – главная руна касты жизни. Затем нож взял Иритан, зажигая в своем треугольнике руну Хагалаз, после Келдрик зажег своей кровью Манназ, Рагон зажег руну, которую знает и любит любой арканник – руну воина Тейваз. А мне досталась тринадцатая руна – Эйваз, руна смерти. Это натолкнуло на мысль о том, что руны, которые мы зажигаем, самые сильные в касте своей магии и именно этой магией владеет наследник ветви. Рагонг, истинный арканник, зажег руну воина – без сомнения, главную руну арканной магии. Келдрик, как и Эруан, оба могут быть наследниками и оба телепаты – их руна Манназ, каста разума. Август, наследник Монаханы, зажег руну жизни. Не знаю, какой магией владеет Иритан, но готова спорить, что природной, потому что его руна Хагалаз – мощь природы.

Получается, ветвь Кроуги – это сила, то есть арканная магия. Самогета – ветвь природной магии, наследник Минолы одарен магией разума. Монахана – магия жизни, именно ею владеет Август. Из всего этого логичного объяснения выбивалась я. По этой логике Потава – это магия смерти, но моя магия точно не этой касты. Ритуал не примет меня, я не наследница ветви Потавы.

Рагонг передал нож мне, и я немного помедлила, чем заслужила еле слышный смешок воина в капюшоне, единственного, кто раздражал меня на этой поляне. Думает, я испугалась. Невысокого он мнения о женщинах, видимо. Я кольнула палец острием и выдавила пару капель с уверенностью, что руна смерти не зажжется от моей крови, но она подчинилась. В этот момент все пять частей круга начали загораться по очереди разными цветами. Часть Августа озарилась ярким белым светом, часть Иритана – зеленым, там, где стоял Келдрик, все залилось фиолетовым, отрезок Рагонга – синим. Я посмотрела под ноги – там расползалась чернота.

Велад одобрительно кивнул и начертил в воздухе длинное заклинание из рун.

– Вы должны одновременно зажечь это заклинание, в конце каждый из вас добавит ту руну, которая светится у вас под ногами, – скомандовал дворф.

Не сговариваясь, мы подняли руки перед собой, готовые выводить руническое заклинание. Стоявшие за кругом Велад, мама Августа и Мордау отошли назад.

И мы начертили руны, как велел дворф. Заклинание зависло перед нашими лицами. Пару мгновений ничего не происходило. Затем камень в середине круга дрогнул, а наши руки, уже не подчиняясь нам, поднялись в воздух и составили круг. Мои ладони почти касались рук Ра-гонга и Августа, между которыми я стояла. В расстоянии меньше половины локтя, которого не хватало, чтобы наши ладони соприкоснулись, появилась красная линия. Она выходила из ладони одного наследника и доходила до следующего. Линия Акарана, поняла я, теперь мы впятером замкнули цепь.

И вдруг фиолетовый отрезок Келдрика погас, его невидимой силой вытолкнуло за круг, и он полетел на траву. Но линия Акарана не прервалась, красная ниточка заполнила пробел, где только что стоял Келдрик, и теперь растянулась от ладони Иритана до Рагонга.

Келдрик не наследник, ритуал не принял его. Подсознательно я приготовилась, все еще уверенная, что крови наследника Потавы во мне нет. Если выкинет и меня, вливать силу за всех придется оставшимся Ра-гонгу и Иритану.

Все стояли молча, замерев в ожидании, но круг больше никого не вытолкнул. Я удивленно хмыкнула, отчего Велад, словно очнувшись, произнес:

– Линия Акарана возродилась. Чтобы она расширилась, наследники должны начать вливать магию.

– Август, Амидера, выходите из круга, – приказал Рагонг.

– Сначала Август, – ответила я, продолжая стоять с разведенными в сторону руками.

Мальчик послушно опустил руки и шагнул назад, спокойно покинув круг. Его часть, горевшая белым светом, не погасла, как Келдрика. Значит, ритуал признал его наследником, и граница укроет и Монахану. Теперь красная линия соединяла мои ладони с князьями. Нас осталось трое.

– Выходи, – потребовал Рагонг.

– Если она выйдет, вы останетесь вдвоем, – с нажимом произнес Мор, стоявший за спиной брата.

Думаю, его фраза была сказана для меня. Он не мог не заметить наши близкие отношения с Рагонгом и играл на моих чувствах, убеждая не покидать круг, спасая мужа и заодно его брата. Мы с Рагонгом, конечно, интересовали его в последнюю очередь, но мое решение скажется и на Иритане.

Позади меня встал Келдрик и мягко добавил, уговаривая:

– Амидера, тебе нужно опустить руки и выйти, они справятся.

– Выходи! – еще раз повторил Рагонг, но уже с металлом в голосе.

Вот кого точно не волновало, что их останется всего двое, так это Рагонга. Но решать не ему.