Дар миротворца

– Ох, храни меня Спаситель, немного. Наш край считается излюбленным пристанищем некромантов, хотя никто их здесь не видит и не слышит. Но их дух… их тлетворную магию мёртвости я чувствую, ох, как часто! – настоятель перевёл дыхание, будто ему стало тяжело дышать. – Не знаю, не знаю почему эти почитатели мёртвости облюбовали наш край. Разве жители Туманных болот грешнее мелисцев или амархтонцев? Может быть, я спрашиваю себя, быть может, некромантам нужен именно тот грех, который закован словно в панцирь в эту проклятущую «правильность» здешнего люда? Кто знает, может быть, грехи явные – воровство, убийство, разврат – не дают некромантам той силы, которой они ищут. И наиболее близки им те грешники, которые мнят себя правильными и праведными?

Малоний углубился в размышления и пребывал в них, пока Марк не отвлёк его новым вопросом:

– Местные говорят, что по болотам ходят какие-то страшные существа, называемые удушниками. Вы знаете, кто это или что?

– Удушники. Так местные называют тенебежцев, – приглушённо ответил старый настоятель.

– Тенебежцев? Никогда не слышал, – признался Марк.

– Даруй тебе Всевышний избежать встречи с этим злым родом, Подорлик! – сказал Малоний, а Марк вдруг подумал не об этом «злом роде» врагов, а о том, что он так и не открыл своего настоящего имени ни этому добродушному настоятелю, ни его послушнику, ни местным разбойникам. Почему? Ведь раскрыв себя, он ничем не рискует. Скоре наоборот – он мог воспользоваться здешним добрым отношением к миротворцам, как это сделал Мелфай. Нет, причина крылась в другом – рядом с таким великим, легендарным именем, как Фосферос имя Маркоса, Седьмого миротворца, прозвучало бы тихо и невнятно. Да и настоятель Малоний жаждал увидеть фаранского отшельника, а не Седьмого миротворца. А потому для всех вокруг, кроме Эфая, Сурка и Лейны, лучше оставаться странствующим воителем по прозвищу «Подорлик».

От этих мыслей Марку стало грустно. Формально Эфай шагал в «отряде Марка», а на деле всё получалось наоборот. Марк понимал, что глупо завидовать славе Фосфероса и вдвойне глупее – пытаться выделиться на его фоне. Он сам просил Эфая присоединиться к нему, и без его помощи, может быть, вообще не рискнул бы сунуться в Туманные болота. Всё так, но эти доводы разума почему-то не утешали.

– …Тенебежец – это вкрадчивый коварный гад, ищущий скрытые больные уголки нашего сердца, – продолжал Малоний. – И горе тому, в чьё сердце проникнет дух тенебежца… Да, друзья мои, слухи о тенебежцах, возникшие вскоре после прихода в Саламор этого чаровника, подтверждают, что этот ваш Восьмой миротворец – творение рук некромантов. Тенебежцы – их неизменные слуги и спутники. Берегитесь, друзья мои. Опасное дело вы затеяли, а помощи вы в Саламоре не найдёте. Те бойцы, что в управе здешней сидят, против некроманта не пойдут, даже не просите… – Малоний поджал губы и крепко о чём-то задумался, а затем с каким-то странным смешанным чувством беспокойства и благодарности посмотрел Эфаю в глаза. – Спасибо тебе, Фосферос. Ты опустошил моё сердце, но и оживил его, и насадил в нём нечто новое. Как жаль, что я всего лишь старый храмовник, а не воин! Я бы отправился с вами, присоединив свой меч к вашим мечам против того зла, которое бросило нам вызов. Но что поделать, если одни призваны к подвигам, а другие – к выполнению насущных дел.

Эфай улыбнулся.

– Ты противоречишь Пути Истины, который проповедуешь, Малоний. К подвигам призваны все. Просто храмовникам их совершать гораздо труднее, чем другим людям. Но в этом и ценность таких подвигов, – воин-отшельник поднялся, почтенно поклонившись на прощание. – Я не пророк, но поверь моему наитию, Малоний. Очень скоро Всевышний предоставит тебе шанс совершить очень трудный подвиг. И отважиться на него тебе будет очень непросто.

***

За куцым леском, огибающем Храм Вечного Голоса, простирался безлюдный болотный край. Здесь заканчивались возделанные поля и простирались поросшие камышом, тростником и осокой заболоченные земли.