Дар Седовласа, или Темный мститель Арконы

Я, про тот разговор услышав, приходил к батюшке, в ноги ему кланялся, говорил тятеньке таковы слова: «Вы, не гневайтесь на меня, родители, не держал я на детей боярских злого умысла, и вины вашей в том нету. Видно, время мне Белый Свет повидать да себя показать. Достать бы меч булатный по руке, да коня бы еще иноходного! Я доспехи-то и булат-клинок подберу, а скакуна-то для меня на конюшне не нашлось богатырского. Всех, говорю, до единого испытывал. Руку брошу на холку — так сразу на коленки падает». Вот батя меня и послал, а послал далеко… На луга заповедные, где табунщик-Фрол сторожил коней, иноходцев чудных, необъезженных. Фрол мне в ответ, что есть такой конь. Богатырский, всамделишный! Когда воду пьет — на озерах волны ходят, а всхрапнет — так шишки в лесу падают…

— Да, ладно, загибать-то! — молвил снова Орош, пощипывая травку, — Все было не так! Это я поддался, а не ты взнуздал! Вспомни, сколько раз на задницу валился, прежде чем круп вскарабкался…

У Святозарича аж дыхание перехватило от наглости, ухватив за узду, он притянул к себе конскую морду. Орош невозмутимо глядел человеку в глаза и все так же мерно жевал.

— Ах ты, волчья сыть, травяной мешок! — разозлился витязь, вскарабкиваясь в седло.

Он взялся за нагайку, но Ругивлад, пожалев болтливого коня, решил повернуть беседу вспять.

— Ладно, прощевай, богатырь. Мне пора.

— Зря, а то мы еще бы посидели! Я б тебе все про эту голову порассказал… — огорчился Русалан.

И богатырь вновь глубоко сунул копье в нос великану, а точнее тому, что от него осталось.

— Что за шут такой! — взревела голова, приоткрывая глаз. — Мало я вас, окаянных подавил, так кто-то еще уцелел?

Конь под Ругивладом взбрыкнул, но волхв усидел, а вот Орош Вещий даже ухом не повел. Любопытный кот выглянул из мешка и уставился на говорящее диво.

— Не кипятись! То снова я, Русалан Святозарич! — ответствовал смелый богатырь.

— Какого шута надобно! Не видишь, почиваю! — буркнул Росланей, но уже не так грозно.

— Шлепнул я обидчика твоего, ну ентого, как его…

— Огненного щита, что ли?

— Его самого. Так голову и снес, пусть теперь безголовым походит. Ой, прощения просим… Да больно много у хана воинов оказалось. Не совладать одному. Ты бы подсобил малость, Росланей! А? Спишь снова?

Ответом служил раскатистый храп.

— Сматываем удила, — мяукнул кот Ругивладу, — Чую, они без нас лучше договорятся. Каково сердить голову, ты и сам видел.

Словен тронул коня, и махнув витязю на прощание, пожелал ему удачи. Но Святозарич сосредоточенно ковырял копьем в исполинской ноздре и потому не ответил.

— Просыпайся, Росланей! Мне надо к тестю свому поспевать на выручку, а тут такое дело. Для тебя же стараюсь! — донеслось из-за спины.

Голова чихнула.

Оглянувшись на велетов* чих, волхв не сразу приметил Ороша. Вороной лежал на боку, силясь подняться. В десятке шагов за ним, весь в пыли, ползал на четвереньках в поисках шелома Русалан, выбитый из седла. Витязь проклинал все на Свете.

— Ну, покатили, покатили! — согласилась голова, — Только потом меня расчешешь и умоешь! Я ж не Колобок какой. И чтобы без обману, знаю тебя, Лазаревич!

Когда Ругивлад обернулся последний раз, Еруслан был уже далеко. Орош Вещий мерил степь богатырским скоком, а следом за всадником катился, подпрыгивая, громадный камень, пыхтя и ругаясь, когда что-либо попадалось на пути.

— Это лишний раз доказывает, что одна дурная голова не дает покоя другой голове, а вовсе не ногам! — вставил зверь.

— Бывает же такое, — согласился волхв, и усмехнулся при мысли о хитросплетении судьбы, сам-то он ехал за мертвой головой Святослава.

— Глядишь, где-нибудь и все оставшееся бегает, и давит себе людей без разбору. Этот-то хоть смотрит. Отсюда следует, что именно отсутствие головы не дает ногам покоя, — продолжил Баюн.

— Ладно, проехали и забыли. Давай о чем-нибудь более насущном.

Лишь слегка придерживая поводья, словен снова доверился умному скакуну.

— О насущном заказывали? Изволь! Скажи мне на милость, чем тебе не угодила Ольга? Что ты так долго копался в чувствах? Надо же, прорвало. Не слишком ли ты многого хочешь от бабы?

— Я ничего от них не требую.

— Тогда, мой милый, ты уже дважды дурень! — едко заметил кот, — Стоит ли усложнять жизнь?

— Создавать богинь, а после развенчивать их. Воздвигать преграды, и героически потом преодолевать. Благодарю покорно, горький опыт уже имеется, — молвил словен, — Но если тебе интересно, пожалуйста! Чтобы понравиться мне, девушке не надо стараться выглядеть умней, чем она есть на самом деле.

— Эк, куда хватил! Невыполнимое условие, — прискорбно мурлыкнул кот.

— Не стараться выглядеть красивей, чем это уже сделано природой. Красоту не померяешь и не взвесишь. Красота человека, а женщины в особенности, — не познаваемы. Для одного — и милее не сыскать, для другого — уродина.

— Мда. По счастью я не задумываюсь над эдакими сложностями.

— Поэтому ты просто кот, хоть и балаболка, каких поискать.

— Я — Кот. И не нахожу в этом ничего оскорбительного!