Дар (СИ)

Марк еще сильнее стиснул руль, так что заскрипела кожа под его пальцами.

— Замолчи, — сквозь зубы велел он, выезжая на дорогу.

Рита послушно замолчала, откинулась на спинку кресла и прикрыла глаза. Слова, произнесенные вслух, показались вдруг единственно правильными. Они опустошили ее, вывернули наизнанку, отобрали последние силы.

Она совсем не помнила ту аварию, в которой погибли ее родители, а она впервые в жизни воспользовалась своим даром, чтобы спасти бабушку, но, возможно, именно тогда Смерть впервые обратила на нее внимание. Может быть, бабушка, как и Марк, тоже видела ее? Потом была авария Марка, затем их добровольный эксперимент. Три раза она возвращала людей к жизни. Затем узнала, что может лечить других, и иногда даже пользовалась этим, несмотря на запреты бабушки. Наверное, она окончательно доигралась, и Смерть пришла за ней. Рите показалось, что она точно знает, когда именно переступила черту: в Вене в тот день, когда в очередной раз принялась тайно лечить ногу Марка. Быть может, новогодние игрушки стали своего рода предупреждением? Или поздравлением?

Она открыла глаза и с удивлением заметила, что они едут вовсе не к выезду с острова.

— Куда мы едем?

— На кладбище, — коротко ответил Марк.

Рита нервно рассмеялась:

— Я же еще жива.

Гневный взгляд, брошенный в ее сторону, дал понять, что Марк шутку не оценил.

— Я собираюсь вызвать твоего прадеда и вытрясти из него информацию о его матери, а затем из нее — способ восполнять потраченную энергию. Если ничего не получится, мы поедем домой, и я вытащу ее имя из Веры Никифоровны. Чего бы мне это ни стоило.

— Я не знаю, где похоронен прадед, — осторожно заметила Рита.

— А это и не важно. Мне нужна не его могила, призраки редко привязываются к месту своего захоронения, тем более те, кто умер так давно. Мне нужно любое кладбище и его энергетика. Возможно, там у меня получится лучше, раз не вышло дома.

Она больше ничего не сказала. Наверное, если бы речь шла только о ее жизни, она попросила бы его не нервничать и не суетиться, как минимум не гнать на такой скорости по ночным улицам, но как любая женщина на ее месте, Рита в первую очередь думала о дочери. Как она будет расти без матери? Она сейчас в таком нежном возрасте, когда мама ей просто необходима. А если у нее все же есть дар? Рано или поздно эта рыжая тварь придет и за ней, если они не найдут способ пополнять энергию. Соне еще нет трех, но уже видно, что характером она пошла в мать: она не сможет не помогать людям, если будет знать, что это в ее силах.

И это заставляло Риту молчать сейчас.

Кладбище возникло из темноты неожиданно. Только что перед ними мелькали дома, погруженные в сон, с редкими светящимися окнами, магазины и автосервисы, как вдруг машина уперлась в забор, за которым мир словно исчезал. Лишь подъехав совсем близко, они смогли разглядеть за ним деревья и кресты между ними. Марк медленно направил машину вдоль забора, ища вход, и наконец остановился возле калитки. Та оказалась прикрыта, но не заперта.

* * *

На кладбище стояла такая темнота, что не было видно даже собственных рук. Рита первым делом зажгла фонарик в телефоне, но Марк шел вперед без него, то и дело проваливаясь в снег, который иногда доходил до щиколотки. Во всем городе его почти не осталось, а тот, что еще лежал, давно почернел и скукожился, здесь же между деревьев то и дело виднелись небольшие белые пятна как бельмо на черных глазах неправильной зимы.

Марку казалось, что свет сейчас ему только мешал бы, отвлекал от мысленных призывов.

— Ну же, Никифор Михайлович, где вы? — пробормотал он, оглядываясь по сторонам.

Энергетики на кладбище действительно хватало. Он чувствовал призраков, слышал, как они шевелятся, переговариваются между собой, иногда видел мелькающие между деревьев тени. На старых кладбищах всегда много неприкаянных душ, даже на тех, где давно уже никого не хоронят. Здесь же если и хоронили, то точно не в этой части. Он чувствовал только запах талого снега и печного отопления — где-то недалеко кто-то отапливал дом или сторожку дровами — и ни малейших признаков свежих душ. Полупрозрачные тени, порой уже потерявшие человеческий облик и превратившиеся в обычный энергетический сгусток, который никак не может упокоиться, то тут, то там показывались из-за деревьев, но Марк не чувствовал связи ни с одним из них. Отец Веры Никифоровны на зов не являлся, но Марк упрямо шел вперед, в самую темноту кладбища, проваливаясь в снег и периодически оборачиваясь, проверяя, не потерялась ли Рита. Она шла за ним, в метре позади. Губы были плотно сжаты, а в глазах полно решимости. Марк не мог ее подвести. Когда-то она помогла ему, и теперь он должен был помочь ей, даже если бы она не была его женой и матерью его ребенка.

— Никифор Михайлович, я знаю, что вы меня слышите!

Он остановился и оглянулся вокруг. Темнота как будто сгустилась еще сильнее, а тишина почти физически давила на слух. Все вокруг замерло, затаилось в ожидании чего-то. Рита тоже остановилась, и мерзлая земля больше не стонала под ее ботинками.