Дар (СИ)

Лера покачала головой, снова отвернувшись к окну, за которым проплывали темные дома, в которых уже начали зажигать свет в окнах, яркие магазины и бегущие по своим делам люди. Из машины не были заметны ни грязь на дороге и тротуарах, ни мерзкая мелкая взвесь, висевшая в воздухе, — и не дождь, и не снег, а потому приближение Нового года чувствовалось острее и выглядело приятнее.

— Ты рос в хорошей семье, которая, может быть, не слишком тебя понимала, но любила и заботилась. А я — в детдоме, потому что собственные родители меня боялись. У нас разные примеры семьи и детей. Плюс я до сих пор на психотропных препаратах, а у Лео тяжелая наследственная болезнь. Нет, мы определенно не те, кому стоит становиться родителями.

Марк не стал ничего отвечать. В груди разрасталось какое-то странное, давящее чувство, которое казалось ему подозрительно знакомым, и от того пугало еще сильнее. Словно когда-то он уже испытывал его, безуспешно пытался избавиться, но так и не смог.

Он не мог сказать, что не был счастлив последние четыре года, но сейчас, именно сейчас хотелось вернуть все обратно. Чтобы Ксения была жива, чтобы на вечер у него была назначена клиентка, желающая пообщаться с мертвыми, чтобы Лера была все той же веселой, взбалмошной девицей, по первому предложению везущей его на озеро, где она будет танцевать на выдуманном мосту, он — пить виски, наблюдая за ней.

Нет, он вовсе не хотел, чтобы из его жизни исчезли Рита и Гретхен, но, черт возьми, как же давно он не был на лесном озере, которое однажды перенес на свою лучшую картину.

Почему нельзя все это как-то соединить?

— Приехали, — объявил водитель, останавливая машину возле парадной.

Марк только сейчас увидел, что они действительно в дворе дома, где находилась его студия. Он выбрался из салона первым и протянул руку Лере.

— Я не отпущу тебя до самой квартиры, — пообещал он, видя, что она не торопится выходить наружу.

Она накинула капюшон на голову и все то время, что они ехали в лифте на шестой этаж, простояла в его объятиях, спрятав лицо на его груди. Только в квартире наконец снова ожила, без опаски раздевшись. Марк в который раз порадовался, что весьма консервативен. Конечно, студия давно требовала хотя бы косметического ремонта: краска на оконных рамах потрескалась и начала облезать, паркет в некоторых местах потемнел, обои отклеивались в уголках, а потолок неровно выгорел и стал похож на пятнистого леопарда. Однако сейчас тот факт, что в студии ничего не изменилось с того дня, как Лера была здесь последний раз, играл ему на руку: в знакомой обстановке она смогла быстро преодолеть страх и расслабиться.

Пока Марк в ожидании Риты наспех переделывал проклятую обложку, Лера молча ходила по периметру квартиры, разглядывая висящие на стенах картины и стоящие на мольбертах наброски. Она то и дело останавливалась возле какой-нибудь одной, долго-долго рассматривала детали, а потом, воровато оглянувшись, как будто боясь, что Марку это не понравится, касалась руками цветных линий, проводя по ним кончиками пальцев, провожая каждый штрих. Марк, конечно, видел, но даже не собирался злиться. Лера имела привычку трогать его картины еще тогда, когда он рисовал их для нее в больнице, как будто так ей было проще запомнить их. Правда, тогда это были обычные рисунки, не имеющие никакой художественной ценности, а сейчас картины продавались, и он мечтал об очередной выставке, но все равно ничего не сказал. Не испортит она их так, чтобы он не смог исправить.

Конечно, дольше всего она задержалась у картины с лесным озером. Той самой, которую он писал почти год и отказывался продавать. Однажды ему предлагали за нее такие деньги, о которых он и помыслить не мог, и все равно не смог с ней расстаться. До сегодняшнего дня Марк всерьез подозревал, что не продаст ее даже в том случае, если однажды придется умирать от голода на чердаке старого дома.

Рита приехала почти через час. Она выглядела расстроенной, но, увидев Леру, сразу повеселела. Они никогда не были близки, и знали друг друга всего полтора месяца, но так обрадовались, как будто были старыми подругами. Наконец, спустя минут двадцать, когда Лера вкратце обрисовала свою жизнь — намного сдержаннее, чем рассказывала Марку — а Рита согрела чайник и вытащила из холодильника остатки бабушкиных пирожков, они сели возле барной стойки, заменявшей в этой квартире обеденный стол.

— Так значит, вы собрались поговорить с самой Смертью? — весело поинтересовалась Лера, которая окончательно расслабилась и стала напоминать себя прежнюю.

— Более того, для этого мы собираемся ее поймать и удерживать силой, — хмыкнул Марк.

Даже Рита улыбнулась, хотя, на ее взгляд, идея выглядела не просто невероятно, а по-настоящему пугающе.

— Вопрос только в том, где и как нам ее поймать, — вздохнула она.