Дар великой любви, или Я не умею прощать

Губы Алекса искривила презрительная усмешка:

– Ты по-прежнему решаешь проблемы при помощи алкоголя?

– Уже нет.

Внезапно он расхохотался, и я слегка растерялась – ничего смешного я не говорила, да и он тоже вроде как не шутил. Перебравшись на диван, Алекс притянул меня к себе и, перестав смеяться, тихо произнес:

– Ох, и сучка же ты, Мэри. Не знаю, что меня заставляет постоянно возвращаться к тебе. Ты невыносимая – а тянет вот… Почему ты не хочешь уехать со мной?

– Потому что есть Марго.

– Что ты заладила – «Марго, Марго»? – с досадой проговорил он, прислоняясь спиной к подлокотнику дивана, поджал ноги по-турецки и заставил меня лечь головой к нему на колени. – Я не говорю о ней – а ты постоянно твердишь ее имя, как заклинание.

– Я не хочу, чтобы ты обманывал себя и меня, вот и все. Ты никогда не перестанешь любить ее. Как не перестанешь и ненавидеть одновременно. А я не хочу быть между вами, понимаешь? Я устала болеть душой.

Его рука рассеянно перебирала мои волосы, накручивая пряди на палец. Алекс молчал. Я чувствовала, что он прекрасно понимает мою правоту, это его бесит, но он сдерживает себя.

– Ты болеешь душой потому, что тебе это нравится. Это дает дополнительный стимул твоему творчеству.

Я приподнялась и села, уставившись Алексу в глаза. Эта мысль меня посещала как-то, и я пришла к выводу, что только после какого-то эмоционального потрясения начинаю писать так, чтобы нравилось мне самой. И проницательный Алекс, значит, уловил эту мою особенность… Но, черт возьми, он неправ! Сто раз неправ – я не устраиваю себе встряски специально! Тем более не делаю этого в связи с ним и с Марго!

– Что смотришь? Скажешь – ошибаюсь? – Он протянул руку и погладил меня по щеке, заставив отпрянуть. – Мэри, ну что ты? Как ежик… Мое присутствие так тебе неприятно?

– Н-да… главное – вовремя задать вопрос. После того как ты провел здесь полночи и уже почти половину дня, самое время поинтересоваться моим отношением. – Я усмехнулась, свернулась клубком в его ногах и закрыла глаза.

Не знаю почему, но меня охватило вдруг такое спокойствие, какого я не испытывала уже давно. Казалось, что, пока он рядом, со мной вообще ничего не случится. И очень не хотелось, чтобы он уходил…

– Если ты скажешь, я останусь, – услышала я его голос и вздрогнула – неужели сказала вслух? – Мэри…

– Что?

– Скажи, не молчи.

– Сказать – что?

– Что я тебе нужен.

Господи, как же я хотела сказать это, как мечтала… Но язык намертво прилип к нёбу, не желая шевелиться. Вместо ответа я притянула к лицу его руку и прижалась к ней щекой.

Алекс понял все как надо.

Мы провели в спальне остаток дня. Нет, ничего не было – лежали, обнявшись, и молчали. Почему-то было так хорошо и просто, словно лучше этого в нашей жизни никогда ничего не случалось. Балконная дверь чуть приоткрыта, в полутемную комнату врывался легкий ветерок, наполняя помещение свежестью. Лето выдалось дождливое, больше напоминавшее осень, я даже не доставала из шкафа босоножки и платья, так и ходила в джинсах и кожаной куртке. Все, кто мог, уезжали к морю, но я не любила морских пейзажей и курортов, делая исключение только для Испании, но там я была совсем недавно. Интересно, почему Алекс интересовался причиной моей поездки? И что сам делал в Испании? Спрашивать я не рискнула – мне было слишком хорошо в его руках, чтобы портить это ощущение ссорой, которая непременно возникла бы.

– Я хочу посмотреть, как ты танцуешь, – вдруг проговорил Алекс, не открывая глаз, и я удивилась:

– Ты сто раз видел.

– И еще сто раз могу. Почему ты вечно упрямишься, Мэри? Тебе так сложно сказать «да»?

Вместо ответа я поцеловала его, и он рассмеялся:

– Могу расценивать как согласие?

– Можешь. Но не сию секунду. Я умираю от голода.

И мы отправились на кухню: желания выходить из дома и ехать куда-то в ресторан не было ни у него, ни у меня.

Еще одно не давало мне покоя. Марго. А потому, дождавшись, когда после ужина Алекс уснет, я, стараясь не шуметь, набросила джинсы и майку и выскользнула из квартиры.

Спустившись на этаж, где жила Марго, я позвонила в дверь. Открыли мне не скоро, и я уже начала беспокоиться – не случилось ли чего с моей подругой. Но вот она наконец показалась в полуоткрытой двери и, увидев, что это я и что я одна, пригласила войти.

Я почему-то чувствовала себя виноватой, как кошка, стащившая кусок рыбы с хозяйской тарелки. Однако Марго безмятежно улыбалась и, как ни в чем не бывало, принялась хлопотать у стола, наливая чай и нарезая пирог с капустой:

– Ты очень кстати, сейчас пирожка поешь, свежий совсем.

– Самое время, ага, – буркнула я, понимая, что отвертеться не получится, и придется есть пирог, хотя на часах над столом уже первый час ночи. – Марго… – начала я, устроившись в углу и притянув к себе чашку с чаем. – Мне надо тебе кое-что объяснить…

– Мэрик, я не буду ничего обсуждать, – мягко, но решительно сказала Марго. – Не буду. Я очень рада, что у тебя все хорошо. Вы оба наконец-то обрели то, что необходимо каждому из вас.