Дар. Золото. Часть 4

— Один из них безногого придурка, который потерял берега, и возомнил себя самым умным. Но, Хозяйка все видит, вот он и поплатился. А я прибрал к рукам его дела, раз уж так повезло.

— Не тебе взывать к справедливости богини. Думаешь, я не понял, что это ваши висельники меня тогда за мысом у Росских гор встретили? А в живых оставили, чтобы я всю жизнь на вас, мразей, лямку тянул.

Пуговица растянул губы в деревянной улыбке.

— Так чего в управу не пошел? В Службу Порядка заяву не написал? Есть свидетельство твоим словам? Нет. Вот и не открывай пасть. И раз уж у нас с тобой такой откровенный разговор, ответь-ка мне: ты ведь знал, что везешь? Знал. Ты не мог не заглянуть в эти ящички. Ты ведь был капитаном, хорошим капитаном. А хороший капитан на своем судне должен знать всё. Да, чего там! Ты обо всем догадался еще когда договор подписывал.

— У меня жена умирала! Падаль ты! — не выдержал Том и привстал, пытаясь дотянуться до клюки. — Лекарь готов был ее вылечить! И вылечил бы, заплати я столько, сколько он просил!

— И ты до сих пор в это веришь?

Голос Кемы ударил под дых. Том бессильно упал на стул, а Пуговица скривил губы в усмешке.

— Не веришь. Это ты себя так успокаиваешь - нас мразями обзываешь. А ведь мы тебе просто предложили. Ты отказался? Нет, ты не отказался. За все надо платить, Кэп.

Бывший капитан устало смотрел на задрожавшие пальцы. Он мог бы сейчас вцепиться в горло ублюдку, но однажды он попытался, и ему доходчиво объяснили, что не стоит этого делать. Очень доходчиво. Да, он мог бы давно шагнуть за грань, наплевав на побасенки храмовников о грехах, но становиться предателем для дочери не желал. Лучше платить подонкам.

— Больше чем Тилю, я отдавать не смогу, — глухо проговорил он. — И так еле-еле тянем эту конфетную.

Пуговица с нескрываемым презрением рассматривал калеку.

— А хочешь, — вдруг спросил вкрадчиво, — я тебе оставлю эти свитки? Сейчас.

Том с ненавистью глянул на развалившегося перед ним бандита, а тот снова полез за пазуху. Долго шарил там, и, наконец, поставил на стол крохотный пузырек коричневого стекла. У бывшего капитана заходили желваки на скулах.

— Никого травить не стану!

— И не надо. Это… снотворное. — Кема Пуговица пожамкал кукольными губами. — Два свитка, мой и Тиля, я отдам сейчас. В знак доверия, так сказать. Третий – когда человек будет у меня. Согласен?

Глава 4

1

Ранним утром двор потихоньку набиравшей респектабельности корчмы «Три Карася» напомнил бы стороннему наблюдателю тренировочную площадку, на которой скакала с мечами и прочими предметами далеко не первой необходимости небольшая группа из пяти человек. Четверых взрослых и одного мальчишки.

И если утреннее появление на тренировке Алабара Машку повеселило, но не удивило, то когда, протирая глаза и откровенно зевая, во дворе показался сонный лекарь, раздалось дружное и протяжное «гы-ы».

— Не иначе кто-то сильно потоптался по самолюбию нашего эскулапа, если он решил вспомнить хотя бы элементарные бойцовские навыки, — прокомментировал Машка появление лекаря. — Ты чего в такую рань выполз, естествоиспытатель?

— Надо, — Саня не стал утруждать себя развернутым объяснением. Зато Дарэк от объяснения не отказался: оборотень последние дни возвращался за полночь, и в курсе последних событий не был.

— Вчера лэр Ланарий приходил. Прямо в трапезную. Саня его послал. При всех. Из-за тетушки Бьянки. Ланарий потом выскочил, а гости пообещали, что в городе ему теперь не жить. Ланарию, то есть.

Машка сунул скакалку Ирби и помахал ему ладонью вверх-вниз. Пацаненок скривился, но перечить отцу не посмел, взял веревочку и отошел подальше. Ровно настолько, чтобы слышать всё, о чём будут говорить взрослые.

— Это хорошо, что обедающие были свидетелями, — повернулся к лекарю Машка, — очень хорошо. Теперь надо будет афишку развесить. Так, мол, и так, молодой, перспективный, ведет прием пациентов на дому. С утра до обеда. Скажем, в первый, третий и пятый дни седмицы. Ты, как эскулап, готов?

— Я-то готов, но ты бы лучше вон тем умником занялся, — Саня ткнул пальцем в дракона, — а то ему от безделья работать захотелось.

Теперь все уставились на Алабара, но парень остался невозмутим.

— Мной заниматься не нужно. Я работаю уже. В храме.

На какую реакцию дракон рассчитывал неясно, но впечатление он произвел. Даже Дарек захлопал глазами, а Машка и вовсе скривился, как от зубной боли.

— Знаете, я не удивлюсь, если он через неделю заявит, что подписал контракт на службу в ограниченном контингенте охраны каторжных работ. Вот как-то совсем не удивлюсь.

— А сколько там платят в день?

Оборотень застонал.

— О, нет! Лучше пусть будет храм. Ты как туда попал, перепон…лошный? Тоже несло, несло и принесло?

— Встретился с настоятелем Парфеем. Случайно.

— … ну, разумеется…

— … возле газетной тумбы…

— … где ж еще-то…

— … я читал объявления…

— Ага... Чернец увидел здорового лба, явно неместного, грамотного, по виду обедневшего, да еще и не бельмеса в городе не знающего. И если такое вот чудо будет у всех на виду храмовый двор подметать, это ж какая популярность храму! Какой почет!