Дар золотому дракону

— Ещё одна шлюха! Думаешь, я не знаю, как ты перед Тунором ноги раздвигала? Молись, чтобы в подоле не принести, а то утоплю байстрюка твоего, как кутёнка. А может, вы здесь на пару с мамашей своей, с этим, а?

Аннис вскрикнула, словно отец её ударил, и скрылась в свинарнике. Диэглейр не выдержал и, схватив мужчину за шиворот и за штаны, в три шага дошёл до берега и швырнул буяна в воду.

— Охолонись, безумец!

Речка здесь была спокойной и неглубокой, так что Кутберт вскоре встал на ноги, отплёвываясь, прошлёпал на другой берег и, погрозив в нашу сторону кулаком, скрылся в лесу.

— Мне жаль, — Диэглейр присел на корточки рядом с тихо плачущей женщиной, протянул руку, словно хотел успокоить, но та вздрогнула и втянула голову в плечи, и рука мужчины повисла в воздухе, так её и не коснувшись. Вздохнув, Диэглейр встал и взглянул на меня, стоящую неподалёку. — Посмотрите в узле. А я, пожалуй, потом дверцы сделаю. Тебя кто-нибудь заберёт попозже. Извините, — это уже снова Базилде.

После чего отошёл немного в сторону, и вот уже огромный зелёный дракон улетает прочь.

— Зря он за маму вступился, — раздалось за моей спиной, и, обернувшись, я увидела Санниву, держащую за ручку Лани. Тяжело вздохнув, девочка пояснила. — Батя теперь еще злее будет, и маме сильнее достанется.

— Может, побоится? Диэглейр же сказал, что руки ему поломает.

— Не знаю, — снова вздохнула Саннива. — Батя, когда взбесится, себя не помнит. А бесится он в последнее время всё чаще, раньше таким не был. Ладно, теперь уж не поправить ничего. А что этот… Глэйр про узел говорил? Что там?

— Сама не знаю. Пойдём, посмотрим. Вам помочь? — повернулась я к Базилде, которая сидела на земле, чуть покачиваясь и глядя куда-то вдаль.

— Нет-нет, я в порядке, — вздрогнув, женщина поднялась и, одёрнув подоткнутый подол и пригладив растрепавшиеся волосы, направилась в свинарник, бормоча. — Кашу доварить нужно.

А мы пошли обратно к дому. Я взяла малышку за вторую ручку, и она подпрыгивала между нами, иногда поджимала ножки и повисала на руках, заливисто смеясь. Глядя на неё, невозможно было не улыбнуться, хотя то, что только что случилось, как-то не давало повода веселиться. Занеся узел в дом, мы развязали его и обнаружили кучу одежды. Дюжина платьев, две дюжины нижних рубашек, платки, ленты, пояса. И, что привело Санниву в особое восхищение — туфли. Шесть пар, причём разного размера, так, что пришлись бы в пору и дочерям, и матери. Да и платья с рубахами, когда мы их разглядели как следует, тоже были на троих. И всё было такое красивое, с вышивкой и нарядной отделкой.

— Чьи они? — раздалось за моим плечом. Оглянувшись, я увидела Аннис. Опухшие глаза и покрасневший нос совсем её не красили, но глаза горели восторгом, а улыбка — обычная, а не презрительно-кривая, — делала её почти симпатичной.

— Теперь ваши, — отходя в сторону, чтобы дать ей лучше разглядеть разложенные на столе и лавках наряды. — Своим бывшим хозяйкам это больше не понадобится.

«Или, к тому времени, как понадобится, давно истлеет», — мысленно добавила я, догадавшись, где именно Диэглейр раздобыл эти наряды. Потом опустила глаза на Лани, уцепившую один из ремешков с лавки и теперь старательно его жевавшую, отобрала его, заменив кусочком засахаренного фрукта, запас которых теперь всегда носила в кармане, и вспомнила слова Кутберта.

— Аннис, а ты не можешь оказаться?.. — я не решилась продолжить, лишь взглянула на её живот.

— Нет, я не понесла от Тунора, — покачала та головой. — У меня крови уже после были. И слава богу. Батя… он ведь не шутил.

— Неужто и впрямь утопил бы!? Живого ребёночка? — ахнула Саннива.

— Не удивилась бы, — буркнула Аннис.

— Никто б ему не позволил, — нахмурилась я. — Но всё же хорошо, что так. Ребёнку без отца плохо. Ладно, не стоит печалиться о том, чего не было, лучше померяйте платья, посмотрим, подойдут ли?

Платья почти подошли. Санниве оказались чуть длинноваты, но подвернуть недолго, да и растёт она ещё, потом будут как раз. А вот на Аннис платья сидели, словно по ней шиты, и девушка была в полном восторге, сказала, что ничего красивее в жизни не носила.

Когда девушки разобрались с одеждой и делили ленты и пояса, в дом вошла Базилда. Улыбнулась, увидев обновки, но в глазах её радость не появилась, наверное, для дочерей улыбалась, а сама думала, что же будет, когда муж домой вернётся. Надеюсь, он всё же охолонет, да побоится на жену руку поднимать. Но Саннива говорила — бешеный становится, себя не помнит… Ох, вот же неудачно мы прилетели. Да еще и с подарками. Как бы ему ещё что-нибудь нехорошее в голову не стукнуло, тем более что для самого Кутберта обновок в узле не было.