Дара. Анонимный викторианский роман

Первый раз в своей жизни я выступала на сцене, первый раз я предлагала себя на суд публики, и это приносило мне огромное удовольствие. Под конец танца я закружилась посреди сцены, как волчок. Я вращалась так быстро, что платье широко разлетелось в стороны, до самого верха обнажив блестящие смуглые бедра. Наконец, я резко остановилась, словно сникнув, опустилась на дощатый настил, подняла голову, встала, выпрямилась во весь рост, и, воздев руки к небесам, звонко прокричала: «Эй-а! Эй-а! Эй-а!». В тот же миг из дверей клиники вылетели белоснежные голуби и доверчиво опустились на мои руки, чтобы поклевать припасенные для них зерна кукурузы. Так я и стояла, держа высоко над головой голубей и наслаждаясь громкими криками и аплодисментами, которыми публика встретила изящный финал моего танца. Впрочем, я не стала слишком задерживаться на сцене и, быстро сбежав по ступенькам, скрылась в дверях клиники; теперь настала очередь Боба развлекать и улещивать толпу.

Доктор был в восторге от моего выступления. Как только я вошла, он сказал мне, что гордится мной. Взявшись за руки, мы вместе стояли за дверью, с волнением и интересом наблюдая за тем, справится ли Боб со своей ролью зазывалы и удастся ли ему превратить праздных зевак в пациентов нашей клиники.

Самое начало его речи я не расслышала, потому что подошла к двери в тот момент, когда он уже закончил вступление и начал на все лады расхваливать доктора.

— Всем нам необыкновенно повезло, что доктор Лайонел Шеппард, ученый, чье имя пользуется заслуженным уважением и почетом среди всех представителей медицинской профессии, решил выбрать наш старый, добрый Чикаго, чтобы открыть здесь свой «Институт здоровья». Ведь самые состоятельные и образованные люди Нью-Йорка, Бостона и Вашингтона уговаривали его разместить свою клинику в их городах, чтобы местные жители смогли воспользоваться всеми неисчислимыми благами, которые открывают сегодня перед нами глубокие медицинские познания и авторитет доктора Шеппарда.

Доктор Шеппард объездил весь мир в поисках утерянных секретов чудесных лекарств, способных исцелить человечество от всевозможных недугов. Он посетил многие страны и повсюду встречался с самыми известными и авторитетными врачевателями. Так, в Египте он познакомился с принцессой Фатимой, которая только что исполнила перед вашими глазами священный танец древних египтян, дошедший до наших дней из темной глубины веков. До вас этот танец видели только жрецы Осириса и Ра во время своих потаенных религиозных церемоний. Доктор уговорил принцессу сопровождать его в Америку, потому что наша царственная гостья хранит в своей памяти тайны древних панацей, начертанные на священных каменных скрижалях, укрытых от глаз белых людей в подземных святилищах страны фараонов.

Доктор Шеппард — выпускник университета в Вашингтоне, округ Колумбия, где он получил степени доктора естественных наук и филологии…

— А сумасшествие он может вылечить? — выкрикнул кто-то из толпы.

— Что? Разве вы сумасшедший, сэр? — весело переспросил Боб.

— Я-то нет, а вот мой сын… Ему пять лет, и он определенно сумасшедший.

— Скажите, в какой форме выражается его сумасшествие? — спросил Боб, которому, по всей видимости, нравилась такая перепалка, служившая его цели — развлечь публику.

Человек в толпе с показной наивностью ответил:

— Он швыряется камнями в соседей и в домашнюю птицу. Он катается верхом на свиньях, постоянно падает с них и расшибает себе лоб.

— Это все? — спросил Боб.

— Нет, есть еще кое-что похуже! Он вечно писает в коровьи подойники, причем выбирает момент, когда они полны молока.

Толпа просто взревела от хохота. Я не могла удержаться от восхищения, наблюдая, как наш зазывала, ничем не смущаясь, мастерски удерживает внимание этих шумных и бесцеремонных людей.

— Я полагаю, сэр, что лучшее, что вы можете сделать в этой ситуации, — это привести своего сына на консультацию к доктору Шеппарду. Все консультации — бесплатно. Только не приносите в благодарность молока. В нашем заведении употребляют только чистые продукты.

Боб повысил голос так, чтобы его мог услышать каждый, кто стоял в толпе.