Дарители жизни

Семен Алексеевич был младшим сыном Алексея Федоровича. Как и все из рода Бараненко, он выглядел крепышом среднего роста, был полненький, с русыми кудрявящимися волосами, с румянцами на щеках. В молодости он особых знаний и навыков не приобрел и работал грузчиком на железнодорожной станции, а после войны стал колхозным ездовым, всегда пахнущим свежим сеном и ветрами. Его транспортным средством была бричка с волами. Предписанные ему обязанности состояли в доставке кормов из хранилищ в коровник, вследствие чего его дни в основном протекали на улице. Зимой он легко узнавался по кожуху и буркам на чунях, а летом — по соломенной шляпе с широкими полями.

Жил он с законной женой по имени Арина, хмурой и малословной женщиной, тем не менее прекрасной своими качествами. Ее безрадостность людей не отпугивала, а брала их за душу, вызывала желание помочь ей. Тетя Арина была лучшей подругой Евлампии Пантелеевны, и Прасковья Яковлевна в память о дорогой матери заботилась о тете Арине, дружила с нею, часто с младшей дочкой навещала ее. Тем более что с этой женщиной доживала свои дни Ирина Семеновна, бабушка Прасковьи Яковлевны по отцу.

Когда на свет появилась Света, внучка Прасковьи Яковлевны, то именно коровка тети Арины выкормила ее своим молоком. Технологическая цепочка тут была напряженная, учитывая отсутствие тогда холодильников: коровка нагуливала молочко, тетя Арина на утренней заре доила ее и оставляла молоко в условленном месте, а маленькая Люба на рассвете, пока солнечные лучи не коснулись земли, забирала его оттуда и бежала кормить племянницу. Так продолжалось ровно год, казавшийся тогда маленькой няньке вечным.

Затем Света пошла жить по второму кругу. В семье Прасковьи Яковлевны эту дату отметили громко и представительно и перевели жизнь свою на более щадящий режим. Подросшую девочку уже можно было кормить обычной пищей, и наконец-то утренним недосыпаниям ее няньки пришел конец. Это было счастье в чистом виде — миг осуществления мечтаний, сбывшихся надежд, избавления от непосильных трудностей.

Детей у Семена Алексеевича и тети Арины не было. Возможно, по этой причине или не по этой, дед Семен сделал большую глупость или даже подлость — после смерти матери оставил тетю Арину и пошел жить к одной вдове с двумя взрослыми детьми, у которых уже свои семьи были. Там он быстро получил то, что искал — минимум внимания, жестокую болезнь, смерть в петле и забвение. А Прасковья Яковлевна продолжала поддерживать отношения с тетей Ариной. И когда той не стало — она погибла от наезда мотоциклом — именно Прасковья Яковлевна собирала и провожала ее в последний путь.

Семен Алексеевич тоже умер не своей смертью — покончил с собой где-то в году 1967-м, не перенеся страданий от рака прямой кишки. «Услужливая» вторая жена оставила возле него веревку и на целый день ушла из дому — ее красноречивый жест он понял правильно. Как, наверное, понял и то, что родная жена Арина так не поступила бы — любила его самозабвенно.

Глава 3. Горячий шторм

Жизнь Прасковьи Яковлевны от самой ранней юности до 40-ка лет прошла в хорошем доме, построенном ее родителями на улице Степной, крайней улице западной стороны поселка. Причем этот дом стоял в том ряду, что огородами выходил в поле. В этом смысле Прасковья Яковлевна с детства знала, что такое раздолье и свобода — такой и сотворилась ее душа. Времена года во всей своей первозданности истово проходили перед ее глазами, ни разу не сбившись с шага, как и труд людей, связанный с природой, ибо одно от другого неотделимо, если это часть трудовой страны, а не дачный поселок.