Дарители

Ответом ему был издевательский, удаляющийся серебристый смех. Андрей сплюнул и залез обратно в машину. «Москвич» стремительно обогнул гаражи, но, как и следовало ожидать, ни на дороге за ними, ведущей к трассе, ни в направлении молоденького сквера Наташи уже не было. Конечно, можно было попробовать ее поискать и вполне реально найти, но «москвич» резко развернулся, обогнул дома и выскочил на трассу с другой стороны. Некоторое время он бесцельно ездил по городу, потом притормозил на стоянке возле скопища ночных ларьков. Андрей купил сигарет и бутылку холодного пива, перешел площадь и направился к соединяющему берега рукава длинному мосту. Он прошел четверть моста, потом остановился, глядя на изгиб берега, темные шевелящиеся шапки деревьев и на выглядывающую из-за них призму бизнес-центра, которая в электрическом полумраке казалась сделанной из обсидиана. Неторопливо выпил пиво. В голове у него мелькнула мысль, что неплохо было бы и коньяку… впрочем, с этим успеется. Он поставил пустую бутылку на асфальт, достал телефон и, облокотившись на железные перила, набрал номер, наблюдая, как под мостом с тихим, призрачным звуком кружится холодная вода. Проезжающие изредка машины обдавали его всплесками пыльного прохладного воздуха. Трубку на том конце долго не снимали, а когда, наконец, ответили, голос был сонным и далеким.

— …л-лё?..

— Привет. Извини, что разбудил.

— Что случилось?! — голос зазвенел, в нем появилась испуганная бодрость. — Андрюш, что-то слу…

— Нет, нет, ничего. Просто у меня оказалось немного свободного времени, — он медленно пошел вдоль перил, рассеянно глядя вперед, — захотелось тебя услышать. Не учел, что уже так поздно… темно — и темно…

— Полвторого, — услужливо сообщили в трубке. — То есть, там, где ты находишься, примерно в районе половины третьего. Ты, кстати, где сегодня? Хоть в России еще?

Андрей быстро оглянулся и плотнее прижал трубку к уху.

— В Твери. Завтра уезжаю.

— Уж не спрашиваю, куда. Слушай, долго ты еще намерен болтаться по стране?! Раз я за тебя вышла, то по ночам ты должен быть в моей постели, а не шляться где-то там под луной!.. Ты ведь с улицы звонишь, да? Там хоть тепло?

— Нормально. Нет, ну прохладно — осень все-таки, но, в общем, ничего. Ночь, созданная для прогулок.

— Ну, конечно, а меня нет! — с веселым сожалением заметила Вита, потом, чуть помолчав, добавила — уже другим голосом: — Андрюш, я соскучилась.

— Я тоже, котенок, очень, — он остановился, глядя на возвышавшуюся на правом берегу островерхую башенку мечети с серебристым полумесяцем на шпиле. — Только вот, боюсь, раньше середины ноября мне никак не успеть. Все оказалось сложнее, чем я думал — пока я вытащу все свои деньги…

— Так и знала, что ты скажешь какую-нибудь гадость! — упавшим голосом произнесла Вита, и он почти вживую увидел, как она сидит в коридоре, на пуфике возле телефона, поджав босые ноги и хмуро глядя перед собой. Волосы со сна взлохмачены, и на ней наверняка одна из ее любимых ночных рубашек — обилие прозрачных кружев и немножко шелку. Ночные рубашки были ее слабостью. — Совести у тебя нет! Мало того, что разбудил, так еще…

— Не ворчи. Зато, когда вернусь, поживем в свое удовольствие. Съездим куда-нибудь… Разве плохо? Наташка так и не звонила?

— Нет. Что-то мне подсказывает, что она и не позвонит… во всяком случае, в ближайшее время. Славка странно себя ведет — он слишком спокоен. Или просто не хочет показывать… В любом случае, после той дурацкой записки, что она хочет какое-то время пожить одна, мы вестей от нее не получали. Где она может быть?.. Я боюсь, как бы она дел не наворотила…

— Тебя это больше не касается! — сказал Андрей немного резче, чем хотел. — И так уже хватит.

— Да, — негромко произнесла Вита из другой страны, — да, наверное, ты прав. Возвращайся скорей, ладно? Жить у друзей, конечно, весело, но иногда слишком уж!.. Сегодня здесь вообще общежитие — вчера лешковский день рождения отмечали, так большая часть гостей до утра осталась — и девчонка его, и Генка Римаренко, и еще… Только в моей постели кроме меня еще две бабы спят, а сколько народу по углам везде разложено… ужас!

Андрей засмеялся и снова медленно пошел по мосту, скользя кончиками пальцев по перилам. Вита нерешительно замолчала, и он сказал с легким нетерпением:

— Говори еще!

— Что говорить?..

— Все! Что ты делала эту неделю, куда ходила, в чем… о чем думала. Все говори. Так мне будет казаться, что ты идешь рядом.

— Ты просадишь кучу денег.

— Не важно.

— Ну смотри… Кстати, помнишь, как тогда, на пляже один умный свой «джип» в воду загнал, да еще…

Он захохотал, и смех, подхваченный влажным осенним ветром, полетел прочь, через ночную реку, мимо церковных куполов и спящих окон, сквозь тополя, обсаженные нахохлившимися воронами, по крышам замерших до утра трамваев, через старые вековые улицы, пронзая спокойную волжанскую ночь, по которой и сегодня кто-то бродил в одиночестве.

II