Дарвин

С 26 апреля по 13 мая он был в Мэре с женой, потом в Шрусбери без нее (она недолюбливала свекра), по возвращении в Лондон узнал, что в городе гостит швейцарский ботаник Альфонс Декандоль, сын Огюста Декандоля, сформулировавшего идею «войны в природе»: «Те [растения], что первыми обосновались в определенной местности, вытесняют других. Большие душат малых, долгожители сменяют тех, у которых век короче». Декандоль-старший был еще жив, сын продолжал его дело и заложил основы науки, которую мы называем экологией. Дарвин обедал с ним 27 мая, а несколько дней спустя познакомился с другим сыном ботаника (директора ботанического сада в Кью), Джозефом Гукером: он только что стал доктором медицины и осенью отправлялся в антарктическую экспедицию. Гукер читал дарвиновский «Дневник» (Лайель дал рукопись его отцу) — эта книга пробудила в нем жажду приключений, как когда-то книга Гумбольдта — в Дарвине; он вспоминал, как шел со знакомым морским офицером по Трафальгарской площади, навстречу какой-то человек — «высокий, широкоплечий, чуть сутулящийся, оживленная речь, голос глуховатый, но чудесно нежный», — и ему ужасно понравилось, как этот человек здоровался с офицером — «как старые морские волки».

В мае 1839 года издательство Колберна выпустило отчет о путешествии «Бигля». Дарвиновский том продавался намного лучше других, что неудивительно, так как другой автор, Фицрой, не имел литературного дара. В том же году Колберн выпустил второй тираж «Дневника», в 1840-м — третий, все без гонорара, в 1845-м Дарвин, подготовив второе издание, отдал его издателю Меррею и получил 150 фунтов. Все дальнейшие издания не отличались от второго; в 1860 году появился подзаголовок «Путешествие натуралиста вокруг света на корабле "Бигль"». (На русский книга переведена в 1871 году Е. Бекетовой.)

Почему «Путешествие» имело успех? Отчасти по причине, которую назвал сын, Фрэнсис Дарвин, говоря о другой книге отца: «Замечателен вежливый и примирительный тон, который он проявляет по отношению к своему читателю; отчасти именно эта его особенность раскрыла многим, кто никогда не видел его, всю мягкость его характера… Читая его книги, вспоминаешь скорее старых натуралистов, чем писателей современной школы… Читатель испытывает ощущение, будто он является другом этого джентльмена, любезно беседующего с ним, а не учеником профессора, читающего ему лекцию. Общий тон такого сочинения… почти трогателен; тон его создает впечатление, что автор книги, твердо убежденный в истинности развиваемых им воззрений, не надеется все же убедить других; этот тон прямо противоположен стилю фанатика, который стремится принудить людей уверовать в то, что он проповедует…»

Дарвин всегда будет писать так — в деликатной, вкрадчивой, извиняющейся манере. Из второго издания «Путешествия»: «Нельзя без глубочайшего изумления размышлять о… С первого раза трудно устоять против мысли о… Нам положительно известно благодаря исследованиям достопочтенного м-ра NN… убедительные, хотя и косвенные доводы позволяют нам питать уверенность, что… Можно ли поверить, чтобы… и тем не менее, если рассматривать вопрос с другой точки зрения… Мы не всегда помним о том, как поверхностны наши знания…» Высказал гипотезу о рифах и тут же: «Я рискну предложить кому-нибудь объяснить как-либо иначе, как могло случиться…»