Дарвин

В январе 1857 года вышла замуж мисс Торли. Новая гувернантка, мисс Пью, интереса к ботанике не проявила, но теперь в опытах помогала Генриетта. Ее отец писал пятую главу, назвав ее сперва «Война в природе», потом «Борьба в природе» и, наконец, «Борьба за существование». Он повторил, что «климат — пища», может, немножко и влияют на то, одинаковыми или разными вырастут два животных, но их главная роль — делать организмы «пластичными». Эта «пластичность» приводит к тому, что одна мать рождает двух разноокрашенных щенков, но не может объяснить, как один древний предок породил собаку и слона, как формировались язык муравьеда, клюв и лапки дятла, как появились твари, откладывающие яйца в живую плоть жертвы, — ведь нельзя допустить, что их нарочно придумал Бог (из автобиографии: «Существо столь могущественное и столь исполненное знания, как Бог, который мог создать Вселенную, представляется нам всемогущим, и предположение, что благожелательность Бога не безгранична, отталкивает наше сознание»); единственное объяснение всех этих явлений — «борьба за существование, которой подвластны все живые существа, которая дает индивидууму с малейшим отличием в определенном направлении лучший шанс на выживание и которая почти гарантирует вымирание индивидуума, отличающегося в противоположном направлении».

К формулировкам Дарвин относился ответственно и, как красавица, примеряющая драгоценности, ни на чем не мог остановиться, доставив этим массу хлопот современникам и потомкам. То, что он назвал «борьбой за существование», тут же определил как «естественный отбор», потом написал, что это «сила», потом — что никакой силы нет, а есть закон природы, и так беспрестанно. «Борьбу за существование» он заимствовал у Герберта Спенсера, с которым завел переписку летом 1855 года, и теперь пытался ее разжевать: «Термин включает несколько разных принципов, взаимосвязанных, как связаны друг с другом живые существа, — фактор, который можно назвать случайным, как распространение семян или яиц, и который в конце концов выражается в борьбе, намеренной у животных и ненамеренной у растений». Ничего не поняли? Ну и ладно. Зато само явление он в «Естественном отборе» описал куда интереснее и толковее, чем в «Происхождении видов».

«Когда семена сеются так плотно, что все не могут прорасти, они, как говорится, борются, хотя и не добровольно, друг с другом. Множество животных зависит от других животных и растений, а растения — от местности; взаимозависимость кажется совершенно отличной от борьбы. Но растение в пустыне, как говорится, борется за существование; эта борьба заключается в том, что какое-то семечко случайно упало на такое место, где чуть повлажнее и у него больше вероятности выжить и дать потомство, а, следовательно, у пчелы, его опыляющей, тоже больше шансов, и в конце концов в этом месте выживет больше живых существ, чем в других. И также можно сказать, что идет борьба между птицами или насекомыми, которые кормятся этим растением…»

«Паразит, который является иждивенцем животного, не борется с ним, но количество паразитов зависит от того, здорово ли животное. И наоборот, паразиты могут ослабить животное, а с другой стороны, если животное очень сильное, оно лучше избавляется от паразитов — таким образом, между животным и паразитами, а также между одним паразитом и другим ведется борьба — по-другому можно сказать, что какие-то из паразитов получат лучший шанс на выживание, а какие-то худший».

«Трудность, которую мы испытываем, пытаясь осознать борьбу за существование, я думаю, частично вызвана нашими отношениями с домашними животными. Мы видим, как легко они вырастают, как долго живут и как редко гибнут от несчастного случая; мы заботимся о них, кормим и спасаем; миллионы животных мы в конце концов забиваем на бойне, и все же их остается так много — а теперь представьте, какие чудовищные потери должны нести животные в природе».