Дары Кандары

На свет явилась романтическая история — не будь она чистой правдой, её можно было бы напечатать в «Событиях» по десять центимов за слово. Давным-давно у господина Августа была невеста, Лили. Добрая, кроткая, словно агнец, и беззаветно влюбленная в жениха. Август тогда разносил по домам микстуры и порошки, хозяин-аптекарь, случалось, и бивал его тросточкой. Денег на свадьбу не было и не предвиделось.

Юный Лурье оставил аптеку, должность, и уехал на материк, обучаться искусству оптовой торговли у дальнего родственника. Лили осталась одна. Жестокий отец запретил ей писать «голодранцу», и платил почтальону за каждое письмо дочери. Она нарушала запрет, но, дабы не явить на поругание сокровенные тайны души, прятала послания в металлическом чреве единственного наперсника — домашнего механоида.

Потом отец разорился и умер, Лили успела послать весть возлюбленному, а потом тоже оставила этот мир.

И уже второй год, не снимая траура, он, Артур Лурье, разыскивает робота, хранящего слова единственной женщины, ради которой стоило жить. Деньги тлен, любовь вот истинное сокровище.

Каким именно был механоид, Август Лурье не знал. По его словам, Лили держала любимца, забавную игрушку, умеющую бегать за мячиком, прыгать через обруч и выстукивать простенькие мелодии.

Но был ли то котик, кролик или человекоподобное создание — знала только покойница. Живых слуг семья не держала, родственников у них не осталось, подруги Лили по пансиону давным-давно повыходили замуж и разъехались кто куда. Как выглядела? Прошли годы… Фотография? Да, конечно. На свет явилась пожелтевшая карточка с резным краем, с неё строго смотрела закутанная в меха девушка. Где был дом? У ипподрома, третий коттедж по аллее, справа — после пожара те кварталы так и стоят заброшенными.

Семейное клеймо? Конечно, многие до сих пор метят домашних роботов. Чайка в полете, цельный, черненый контур чайки с расправленными крыльями и головкой, повернутой вправо, в направлении одинокой звезды, ставится под грудной панелью или передним манипулятором.

Послюнявив карандаш, мастер Бойм собственноручно записал: Артур… простите, Август Лурье, гостиница «Фиолент», номер с вазами. Как только будут известия, сообщу. Задаток оставьте, денежки, знаете, всегда пригодятся. Всего наилучшего!

До позднего вечера шла работа — новенького малыша переделывали в чистильщика обуви.

Подвижность у бедняжки все-таки пострадала, тонкости не хватало для мелкой работы. А смазывать кремом ботинки и туфельки — в самый раз. Осторожно накручивая на манипуляторы разнообразные щетки, мастер Бойм напряженно думал — коммерсант озадачил его. Жаль, Сэмюель явится только завтра…

На следующее утро мастер приказал роботу-лакею освежить свой единственный выходной костюм и почистить дорогое пальто. Он решил отправиться в пансион, а заодно проверить свои соображения насчет сбежавшей девицы. Какая-то мысль засела в мозгу и никак не могла пробиться наружу. Прогулка в омнибусе вдоль Гвардейского парка, Театральной площади и шикарного здания нового ипподрома, где соревновались в скорости колесные механоиды и рисковали жизнью наездники, должна была освежить ум.

Мастер Бойм отрешенно глядел в окно. День выдался почти ясным, тени от облаков поочередно накрывали ещё влажную брусчатку мостовой, прохожие поигрывали сложенными зонтами, раскланивались и улыбались друг другу. Чего-то не хватало. Чего?

Облаченная в кружевную шаль и платье цвета слоновой кости директриса походила на жабу в креме.

Её сложно было назвать разговорчивой или любезной. Однако мастер Бойм не встречал ещё казенного учреждения, в котором техника работала бы безупречно. Уборщики в пансионе оставляли за плинтусами пыль, повар портил яйца-пашот и переваривал кофе, в прачечной стальным прачкам никак не удавалось отстирать дочиста батистовое бельё — или роботы рвали ткань или оставляли на ней мерзкие пятна. Нужна была тонкая настройка, с которой не справлялись простые техники, но легко сладили опытные руки мастера.

Смягчившись, директриса угостила посетителя чашечкой кофе (стоит признать, скверным он был не из-за робота) и снизошла до беседы. Старинный перстень нашелся в умывальной комнате — закатился за ванную, в темную пыль. И если б одна нерадивая пансионерка не задремала в воде, залив пол-этажа, так бы и пролежал там до второго пришествия. Сбежавшая девица… неловко об этом говорить, но она слишком тесно сдружилась с кузеном, гвардейским офицером, навещавшим её в каникулы. Свадьбу пришлось сыграть без оглашения, и ближайшие пару лет бедняжке общества не видать. Лили? Какая ещё Лили?