Датский король

Но надо было торопиться: до спектакля оставалось довольно мало времени. Балерина подошла к гримерному столику: все ли на привычных местах, все ли готово к спектаклю, здесь ли грим? Вот грима-то как раз и недоставало — очередной «камуфлет», как выражалась актерская братия. Куда он мог подеваться? Всегда был под рукой, а тут как в воду канул! Ксения пробовала искать в бюро, в стенном шкафчике, но тщетно. Конечно же, дома тоже были все необходимые для гримирования принадлежности, но ведь то дома, а до представления времени оставалось всего ничего. «Нужно срочно телефонировать Глаше, — соображала второпях Ксения, — если не ускакала по своим делам, может, успеет принести… Да ведь еще надо знать, что принести! Разве ей разобраться?»

В последний раз перебрав вещи на столике, она неловким движением смахнула на пол пуанты, а когда бережно подняла и повертела в руках, на всякий случай проверяя их состояние, из бальных туфелек посыпалось что-то наподобие песка или, скорее, соли грубого помола. При ближайшем рассмотрении «соль» оказалась… толченым стеклом! Балерина зажмурилась, представив, как эти осколки впиваются ей в ногу: «Ничего себе шуточки! Все могло обернуться трагедией, провалом… Получается, этот „кто-то“ хочет провала спектакля?! Несчастные люди — крутит их бес. использует, а они, пожалуй, того и не ведают…»

Тут дверь опять распахнулась, и в комнату буквально влетела встревоженная Серафима:

— Ксеничка, радость моя, я все знаю. Как же такое с вами стряслось? Ваши ножки беречь нужно, вторых таких в мире нет, сокровище наше! Да, сокровище, не скромничайте… А что вы здесь сегодня делаете — неужели выступать собралась?! Да как можно, Ксеничка! Нога-то!

— Но такая ответственность: Государь, французы! — Балерина опустила глаза. — И Коринфская не смогла меня заменить.

Серафима произнесла с сарказмом:

— Понятно! Она не смогла, видите ли! Отказалась, конечно же, мерзавка… нарочно это… Да я наверное знаю, что и масло в кулисах ее каверза. Подговорила кого-нибудь — совести-то нет…

Ксения попыталась возразить:

— Зачем вы так? Грех так думать о ближних! Я уверена, что она не согласилась из-за неожиданности — поймите, как это сложно исполнить одну за другой две серьезнейшие партии без должной подготовки. И партнер ее оказался настолько любезен, что согласился выступить со мной. Он мне поможет, все будет хорошо, Серафимушка! Вот увидите.

Старая женщина не находила себе места от возмущения:

— Не успокаивайте меня! Разве вам не известно, что Коринфская — еще та штучка? И зачем вы только оправдываете эту особу, Ксеничка! Весь театр возмущен ее любовными интрижками, и вообще — где она ни появится, сразу жди скандала. А язычок у нее похуже змеиного жала. Иноходцев тоже хорош — у него же с Коринфской роман, а поди ж ты — рыцаря из себя состроить решил! Скажете, что и об этом вы не знали?

— Не знала и знать не желаю! — Бедная Ксения, отвернувшись, порывалась заткнуть уши. — Серафима Ивановна, я же вам говорила, что не выношу никаких сплетен. Лучше совсем не упоминать о людях, чем осуждать их.

Опытная актриса не растерялась:

— Я ведь, Ксеничка, о вас забочусь, а вы, моя милая, сущий ребенок, совсем людей не знаете! Ну что ж тут поделаешь… Скажите лучше, чем я сейчас могу помочь? Может, все-таки врача?

— Нет, это совсем лишнее. У меня и не болит уже ничего. Вот только не могли бы вы съездить ко мне на Фонарный и принести грим — в спальне на столике шкатулка, помните, которую подарил мне Тимоша на День Ангела? И прихватите заодно пару новых пуантов! Вам не придется искать, они висят на виду, там же, возле трюмо. — Балерина умоляюще скрестила руки на груди. — Вы бы меня этим очень выручили, Серафимушка!

Верная наперсница кивнула и собралась уходить, но Ксения вдруг, точно спохватившись, спросила вдогонку:

— Что-то Тимоши давно не видно, Серафима Ивановна. Вы-то, наверное, знаете, куда он пропал?

«Посыльная» несколько замялась, однако ответила, не оборачиваясь:

— Никуда он не пропадал: уехал в деревню, к семье, остепенился, наверное… Торопиться надо, Ксеничка.

«Сейчас бы совсем немного отдохнуть, от всего отрешиться, — подумала измученная танцовщица, — иначе мне и двух шагов на сцене не сделать». Она знала, что иногда достаточно подремать даже четверть часа, чтобы восстановить силы (в то же время порой целой ночи, проведенной в собственной постели, не хватало для того, чтобы проснуться со свежей головой). В этот раз стоило лишь удобно устроиться на канапе, и Ксения сразу оказалась в плену сновидений.