Давай никому не скажем

Нужно срочно ехать на Звёздную, нужно увидеть Яна. Любыми путями! Если они не пустят меня в дом, я залезу через окно, буду звать его под балконом, нам нужно увидеться с ним и объясниться!

Я вымолю прощения за свою ложь, за глупые слова. Всё ему объясню. Он поймёт, обязательно поймёт.

Автобус плёлся целую вечность, хотелось выскочить на ходу и нестись, расправив за спиной вновь выросшие крылья.

Чистые улочки, аккуратные дома, полутораметровые заборы…

Надавив кнопку звонка, принялась ждать. Нажала ещё и ещё. И ещё. С той стороны лязгнул засов.

Ян! Пусть это будет Ян!

Но это оказался Роман Алексеевич. В махровом халате и расстегнутых ботинках на босу ногу.

Увидев меня, изменился в лице и, прикрыв за собой дверь, выпучил рыбьи глаза.

— Да как у тебя совести хватило явиться сюда! — прошипел, озираясь по сторонам.

— Мне нужно поговорить с Яном, прямо сейчас. Я не уйду!

— Я сказал — убирайся отсюда, и чтоб духу твоего здесь не было! Если сын у меня молодой дурак, то меня ты не проведёшь смазливой мордашкой, поняла? Спелись с мамашкой своей? Я уже дал вам денег! Пришла требовать ещё? Так вот знай — шиш вам, а не деньги, вымогательницы!

— Какие деньги? Вы вообще о чём?

— И поёшь, главное, как убедительно, ты посмотри! Хочу чтобы ты знала, — понизил голос и воровато обернулся, — как свою дочь я тебя никогда не приму, видеть тебя не хочу! А если ещё заявишься — пожалеешь.

— Да никакая я вам не дочь! — бросила ему в лицо и он, раскрыв от изумления рот, глупо захлопал блеклыми ресницами. — Мать всё это придумала, только мне непонятно — зачем.

— Не дочь? Точно? Это точно?!

— Абсолютно. Так что можете спать спокойно.

На его лице расцвела счастливая улыбка облегчения, но он, нахмурив брови, тут же её убрал.

— Я это с самого начала знал. Аферистки! Да по вам решетка плачет! Мог бы проучить вас обеих, да не хочется руки марать. Убирайся! — брезгливо скривился он, и потянул на себя коварные ворота.

Я вцепилась в резную ручку, с силой удерживая дверь.

— Я не уйду, пока не увижу Яна. Видит Бог, разнесу весь ваш дом по кирпичику! Дайте пройти, — толкнула внушительную тушу, но сдвинуть его с места оказалось не так-то просто: он как пробка плотно перекрыл узкую прореху, не оставляя ни единого шанса протиснуться во двор.

— Да что ты себе позволяешь, чокнутая! Нет Яна, уехал он!

— Неправда! Дайте пройти! — толкнула снова, утопая ладонью в мясистом животе.

— Говорю же — уехал. Вчера вечером. А перед этим нажрался как скотина, спал на лавочке в парке, пришлось забирать сына из мусарни. Позорище! И всё из-за тебя! Ты виновата! — ткнул пухлым пальцем в пуговицу пальто. — Но слава Богу он вовремя прозрел, понял, что ты за фрукт. Сам попросил купить билет, вещи собрал и время до отбытия поезда поторапливал.

— Куда уехал? В Москву? Новороссийск? — обессиленно опустила руки, оставив попытки проникнуть за ворота.

— Не твоё дело, куда! Уехал — и правильно сделал. Подальше от тебя. Так, всё, надоел мне этот цирк, проваливай, пока милицию не вызвал, — раздражённо пробурчал Роман Алексеевич, и захлопнул перед моим носом дверь.

— Пожалуйста, просто скажите, куда он поехал? — взмолилась, вцепившись в холодный металл.

— Сказал же — убирайся! Сейчас собаку спущу! — прорычал он, удаляясь.

Медленно сползла по двери на ледяную землю. Не успела. Он уехал. Я добилась своего, он возненавидел меня и уехал.

Всё кончено.

* * *

Две недели спустя.

На плите возмущённо свистел чайник, но я его словно не слышала, застыв как изваяние у окна.

Облокотившись ладонями о подоконник, прислонилась лбом к холодному стеклу.

Сегодня выпал первый снег. Лёгкие снежинки кружили в воздухе, мягко оседая на мёрзлую землю.

Раньше я любила эту пору — конец осени, первое дыхание наступающей зимы. Но сейчас равнодушно смотрела на сыпавшееся с неба белое конфетти, и думала о том, а идёт ли сейчас снег в Москве. Почему-то я была уверена, что Ян именно там.

Осенние каникулы подходили к концу, в понедельник — начало новой четверти. Скоро он переступит порог столичного лицея, и жизнь закрутит его в водовороте новых эмоций. Он быстро меня забудет, если ещё не забыл: после всего того, что я ему наговорила, он просто обязан меня презирать…

Хотя, разве не этого я добивалась?

За возможность увидеть его, поговорить — хотя бы одну минуту, я отдала бы всё, что имею, но увы, никому не нужны испещрённое ранами сердце и опустевшая душа.

В дверь настойчиво позвонили. Выключив чайник, вышла в прихожую и, встав на цыпочки, посмотрела в глазок.

— Открывай, это я. Я знаю, что ты дома! — пригрозила с той стороны Инна.

— Привет, — вяло улыбнулась и впустила подругу в дом.

— Всё сидишь? Бог мой, а духота какая, ты хоть форточку иногда открывай, — по-хозяйски прошла на кухню и села за стол. Сцепив пальцы в замок, деловито осмотрелась. — Ну-с, какие новости?

— Никаких, — покачала головой, и достала из шкафа чашки. — Да не будет он мне звонить, говорю же, я сейчас для него враг номер один.