Давай никому не скажем

— Ничего, ничего, не расстраивайся, мы что-нибудь придумаем. Москва большая, но не резиновая, найдём твоего потеряшку. Фамилия-имя есть, а дальше всё проще простого, — беззаботно махнула рукой Селиванова. — Хочешь, прямо завтра и поедем?

— Я даже не знаю, где его искать, с чего вообще начать…

— Там на месте и разберёмся. Ну что ты как маленькая, ей Богу! Приедем, зайдём в участок, скажем, так мол и так, помогите товарищ милиционер, потеряли дитятку…

— Инна!!

— Да шучу я, — улыбнулась она, и крепко сжала мою ладонь. — Отыщем мы твоего красавчика, никуда он от нас не денется.

Благодарно взглянула на подругу, и на душе стало немного легче.

Рассказала я ей про Яна на совсем недавно, когда стало совсем невмоготу держать всё в себе. Я сходила с ума от чувства вины и фатальной несправедливости, а то, что переживала эту боль в одиночестве, убивало ещё сильнее.

Инна, как настоящая подруга, не стала меня осуждать, поддержала и обещала приложить все усилия, чтобы найти Яна. Чтобы у нас была возможность объясниться друг с другом, чтобы я смогла глядя ему в глаза попросить прощение за свой обман. Её уверенность в том, что всё будет хорошо, передавалась и мне. Она дарила мне робкую надежду, и уже за одно это я была ей неимоверно признательна.

— Ну так что, договорились? Метнёмся завтра в Москву-матушку?

— Уже завтра? — растерялась. — Я… я не знаю. А вдруг мы его не найдём? А вдруг он не захочет меня видеть? Я же такого ему наговорила!

— Опять та же самая песня! — закатила глаза Инна. — Короче, заводи будильник на пять утра, а дальше я всё сама сделаю. Билеты куплю, всё распланирую — доставлю в лучшем виде.

Неужели уже завтра я буду в Москве… Дни, часы, минуты без него оставляли насечки на выпотрошенной душе, а этот призрачный шанс вдохнул в пустую оболочку живительного кислорода.

На автомате размешивала чай, забыв положить в чашку сахар. Руки тряслись он нервного перевозбуждения, в голове роились тысячи мыслей.

А вдруг правда всё получится, и совсем скоро я увижу Яна? Господи, как же мне хотелось его увидеть! И тут же промелькнула мысль, что в таком виде показываться ему категорически нельзя! Я же как чучело! Все эти две недели я только и делала, что сидела взаперти и рыдала. Кожа тусклая, глаза опухшие, вместо ногтей — неряшливые обрубки. Нужно срочно привести себя в порядок! Причёска, маникюр…

— Ты пей чай, остывает же, — пододвинула чашку Инне, лихорадочно соображая, к чему приступить в первую очередь.

— Да что ты мне свой чай пихаешь, — нахмурилась Селиванова. — Вообще-то, я не просто так к тебе пришла. Надеюсь, ты помнишь, какой сегодня день?

— Какой? — спросила ради приличия, абсолютно не задумываясь над смыслом заданного вопроса.

— Ну вот спасибо, подруга называется. Вообще-то, у меня сегодня день рождения!

— Ой, точно! Инна, прости, прости пожалуйста, совсем вылетело из головы! Поздравляю тебя, — обняла именинницу за плечи, искренне сокрушаясь. — Ты мне так помогаешь, не представляю, что бы я без тебя делала.

— Так, ну всё, хватит мне тут в кофту сопли пускать, — по-доброму забрюзжала она. — Я хочу тебя в кафе пригласить, отметить, так сказать.

— Инна, ты не обижайся… но мне что-то не хочется никуда выходить. Нет настроения, да и выгляжу я, сама видишь…

— Так мы же не сейчас пойдём! Часов в восемь, до вечера ещё полно времени. Хватит тебе, чтобы навести марафет?

— Прости, я правда не хочу… А давай лучше дома посидим? Хочешь, я салатик покрошу?

— Какой салатик? Надоели мне эти бабкины посиделки у телевизора! Влад мой в командировке, теперь и ты хочешь меня в праздник кинуть? А я думала, мы подруги!

— Конечно подруги!

— Тогда короче, — она ударила ладошками по столу, и поднялась, — отказ не принимается! Собирайся, спущусь к тебе к восьми.

Не принимая возражений, Инна убежала к себе на этаж выше.

Идти куда-то действительно не хотелось. Музыка, счастливые лица, парочки — всё это однозначно приведёт в неизбежное уныние. Заставит ещё больше ощутить себя брошенной и одинокой. Но подвести подругу в этот день я просто не могла: она столько для меня сделала, и отказывать в такой малости — с моей стороны это было бы форменным свинством.

Решила посидеть с ней часок для приличия, а потом под предлогом усталости попроситься домой.

Всё оставшееся время до восьми посвятила себе, совершая знакомые любой женщине манипуляции: сделала маску для лица, накрасила ногти, уложила плойкой волосы…

Делала это не по большому желанию — скорее даже через силу, просто понимала, что надо, что Ян не должен увидеть меня такой жалкой.

Мысли были заняты только предстоящей встречей, и чем больше я об этом думала, тем сильнее начинала верить, что всё получится. Что мы найдём его, что он меня простит…

Ян… Если бы он только знал, как сильно я его люблю. Я ведь так и не успела сказать ему эти слова.

К восьми, оставляя после себя приторный шлейф духов, прибежала расфуфыренная Инна и, увидев меня, присвистнула:

— И не стыдно тебе в мой день рождения выглядеть лучше меня?

— Да брось ты, платье на размер больше стало, висит как на вешалке, под глазами посмотри какие синяки.