Давай никому не скажем

В это его «увидишь» было вложено столько злости и неприкрытой угрозы. Стало не по себе. Стало страшно. Толик никогда мне не нравился, но только сегодня я по-настоящему его испугалась.

Растирая запястье, выбежала на улицу. Дождь мелко моросил, протыкая лужи миллиардами иголок. И куда теперь идти? Что делать? Раскрыв зонт, побрела к автобусной остановке. Доеду до «долины нищих», а там посмотрим. Лишь бы подальше отсюда.

Поворачивая за угол разрушенного гастронома зачем-то обернулась на коммуналку: на первом этаже, в оранжевом прямоугольнике кухонного окна сидел Толик и смолил сигарету. Он смотрел мне вслед и криво ухмылялся.

Автобус довёз до Звёздной как назло слишком быстро: дождь из моросящего переходил в ливень, на улицах никого — водитель гнал, пропуская пустые остановки.

Выбравшись на конечной, прикрыла голову руками и быстро забежала под козырёк. Остановка здесь была добротная: чистая, свежевыкрашенная, не сравнить с нашим на районе, разрисованными матерными словами и с помеченными зловонными углами. Взглянув на часы, устало вздохнула: начало шестого, ещё почти целый час до занятий у Набиевых, а я уже продрогла до костей.

Плотнее запахнув полы короткого пальто, зябко поёжилась, присела на скамейку, и устало уставилась на кирпичный двухэтажный магазин напотив через дорогу. Стены украшали большие плакаты с изображением разнообразных продуктов, и я только сейчас поняла, как сильно проголодалась, с самого утра во рту ни крошки, не до этого было.

Порылась в сумке, отыскала кошелёк и сразу же закрыла. Несколько рублей на проезд, и всё. Придётся затянуть поясок ещё как минимум на два с лишним часа. Желудок протестующе заурчал, и я с грустью перевела взгляд с картинок на ряд уже тронутых ранними заморозками берёз. Дальше начинался частный сектор: за высокими заборами торчали крыши коттеджей, на каждой по современной спутниковой тарелке. Звёздная. Даже название улицы с претензией на элитарность. Не удивлюсь, если и застраиваться здесь начали когда-то из-за «говорящего» названия. Всё вокруг чисто, красиво, но я чувствовала себя здесь лишней. Стены коммуналки мне были противны, но даже там я ощущала себя более уютно, тут же всё было какое-то холодное, чужое.

Дождь набирал обороты: тяжёлые капли падали на козырёк, создавая неимоверный грохот, но при этом убаюкивая. Удобно прислонившись спиной к стене, безразлично смотрела на пузырящиеся бульками лужи.

К остановке, постанывая и мигая габаритами, подъехал видавший виды городской автобус. Двери разъехались в разные стороны и на землю спрыгнула одинокая фигура. Ещё не разглядев лица, я поняла, что это он. Набиев.

Накинув капюшон толстовки, втянул голову в плечи и в два прыжка оказался под козырьком. Увидев меня, удивлённо моргнул и улыбнулся.

— Привет, — зачем-то осмотрелся по сторонам. — А вы почему здесь сидите?

— Автобус приехал раньше, — пожала плечами, ощутив себя крайне неудобно. Как будто это он учитель, а я ученица, которую застукали курящей за школой.

— А, ну бывает, — протянул он, усаживаясь рядом. Небрежно кинув рюкзак на лавку, извлёк из кармана куртки пачку сигарет. Прикрыв огонёк ладонью, прикурил, прищурив глаз от попавшего дыма. — Только не говорите отцу. Я не в затяг.

Издевается. Ведь он явно же не из тех, кто прячется от родителей по углам. Такие, как он, всегда делают что хотят, и плевать хотели на нормы приличия.

Повела плечом и демонстративно отвернулась. Как будто мне есть какое-то дело до его вредных привычек.

— Скоро закончится, — произнёс он, и кивнул куда-то под ноги. Перевела на него непонимающим взгляд. — Дождь. Пузыри на лужах, видите?

Посмотрела туда же, куда смотрит он: на огромную тёмную лужу, пузырящуюся множеством мелких всплывающих на поверхность булек.

— И что из этого?

— Ну как это что? — приподняв бровь, Набиев сильно затянулся и выпустил струю густого дыма. — Примета такая, неужели не знаете? — заглянув в мои удивлённые глаза, немного улыбнулся и терпеливо выдохнул. Будто отец, поучающий неразумное дитя. — Если лужа пузырится, значит скоро выглянет солнце. А как они образуются, тоже не в курсе?

Отрицательно помотала головой.

— Когда капля падает в лужу, на долю секунды образуется маленькая воронка, края её схлопываются, захватив в плен маленькую частичку воздуха, и вуаля! — на поверхности лужи появляется пузырь, — Набиев как виртуозный фокусник всплеснул руками и лучезарно улыбнулся.

На какое-то мгновение я почувствовала себя действительно восторженным ребёнком. А ведь раньше я никогда не задумывалась об этом.

Глуповато хлопая глазами посмотрела на лужу, затем на Набиева, потом снова на лужу и вдруг против воли расхохоталась. Щелчком отбросив окурок Ян уставился на меня с неподдельным удивлением и, запрокинув голову, тоже рассмеялся. Искренне, громко, так по-настоящему. И вот я уже смеюсь в ответ его смеху. Это было похоже на какое-то безумие. Утирая слёзы я смотрела на ямочку на его правой щеке, на его ровные крепкие зубы, на свисающую мокрыми иголками темную челку.