Давай никому не скажем

— Набиев, ты что, разоряешь городские клумбы? — из всех скрывая улыбку за маской строгого преподавателя, всё-таки забрала цветок.

— Каждый уважающий себя мужчина должен немного похулиганить, прежде чем устроиться на скучную работу и отрастить пивной живот.

Поднесла цветок к лицу, вдохнула аромат уходящего лета. Волшебно. И как он догадался, что я просто обожаю герберы?

— И между тем я приглашаю вас на променад, — Набиев в приглашающем жесте протянул руку, и я буквально оторопела.

— Хочешь, чтобы я вылезла к тебе через окно? По-моему, кто-то сошёл с ума. Или пьян.

— Ну если честно да, я немножко подшофе, — обнажив в улыбке белоснежные зубы, нетерпеливо поманил. — Ну же? Не зря же я сбежал с семейного торжества.

— Торжество! — ахнула я. — У вас же сегодня какое-то важное мероприятие! — теперь стало понятно, почему он так вырядился.

— Да, ничего особенного, очередной день рождения отца, — беспечно махнул рукой, извлекая из кармана пачку сигарет. Выбив одну, вставил фильтр в зубы и, прикрыв огонёк ладонью, прикурил.

— Тогда что ты делаешь здесь? Ты должен быть дома, в кругу семьи, делить с родными праздничный ужин.

— Там и без меня есть кому развлекать гостей. Так вы идёте? Давайте, погодка — просто блеск! — щурясь от попавшего в глаза дыма, снова протянул руку.

— По-моему, ты точно сошёл с ума!

Да и я тоже. Наверное, от счастья. Он не с ней, не с Минаевой, он пришёл сюда!

Я разволновалась как восьмиклассница перед первым свиданием. Меня приглашает прогуляться красивый парень, он младше меня и он мой ученик. И я собираюсь согласиться. Чокнутая, совершенно чокнутая!

— Хорошо, но, если позволишь, я выйду через дверь. Я сейчас, — закрыв створку, схватила со стола связку ключей и побежала на выход.

Обувая кроссовки поняла, что выгляжу как дурочка: в джинсах, без косметики. Хотя, я же и есть дурочка. Глупо хихикнула под нос, игнорируя присутствие Толика.

Выйдя из подъезда в тёплый осенний вечер, вдохнула воздух полной грудью. Сегодня он был какой-то невероятный, особенный. Пахло солнцем и каким-то безудержным счастьем.

Набиев, закинув пиджак на плечо, развлекал байками старушек, и те прямо-таки таяли, расплываясь в улыбках. Стало очень неудобно — что они теперь подумают? Разнесут сплетни по всему району! Хотя, какие сплетни? Они же ничего не знают, и на лбу у нас не написано, что мы учитель и ученик.

Подойдя ближе, тихо покашляла. Ян обернулся и расцвёл в улыбке.

— Дамы, простите, вынужден откланяться, — театрально поклонившись, подошёл ко мне и смело взял за руку. — Пойдёмте, я покажу вам отличное место — закачаетесь, — добавил уже тише.

— Здрасьте, — проходя мимо соседок буркнула я, опустив голову как можно ниже.

— Здрасьте-здрасьте, — наперебой поздоровались бабули, провожая нас любопытным взглядом. — Это Галькина дочь что ли, из двенадцатой?

— Да она, Галькина. А мальчик какой у неё хороший!

— А видный какой? Красавец. На актёра заграничного похож. Чей же будет, не знаете?

— А у вас тут мило, — шепнул Ян, преодолевая кочки засохшей грязи. Его ладонь была обжигающе-горячей, и я не могла больше думать ни о чём другом, кроме этого.

Надо убрать руку, вдруг увидит кто-то из учеников. Но как же сильно не хотелось это делать…

Вздохнув, мягко высвободила ладонь.

— Да уж, мило, переезжай.

— А что? Всё может быть. Домашние все равно достали. Через месяц восемнадцать, считай птица вольная.

— А как зарабатывать будешь, птица? — поддела я. — Или жить отдельно, но за папины деньги?

— Думаете, я совсем безнадёжный? Руки-ноги есть, да и разбой никто не отменял, — заметив мой ошарашенный взгляд, добавил: — Ну почему вы такая легковерная, Яна Альбертовна? Каждое слово принимаете за чистую монету.

— Может, потому что такими вещами никто не шутит? Я ведь могу и поверить!

— Думаете, я способен на подлость? — повернув голову, заглянул прямо в глаза. Будто в душу постучал.

В свете заходящих солнечных лучей его волосы отдавали медью, глаза горели, он был настолько красив, что захватывало дух. Синяки практически сошли, лишь бледно-желтые следы напоминали о том, что внешность может быть обманчива, и за красивой оболочкой может скрываться человек, способный причинить боль.

На его вопрос я не ответила, продолжая идти рядом. Добравшись до остановки, мы запрыгнули в первый подъехавший автобус и, забравшись на последнее сиденье, всю дорогу смеялись, подскакивая на каждой попавшей под колеса выбоине.

Набиев был немного пьян, от чего вёл себя чуточку развязно. Несколько раз переходил на «ты», но я поправляла его как старая брюзга, на самом деле считая, что сейчас, в этой обстановке, официоз выглядел крайне нелепо.

— Почти прибыли, идёмте, — снова взяв меня за руку, Ян помог выбраться из автобуса, и мы бок о бок пошли по поросшему редкой травой песчанику.

Конечно я знала это место — это городская набережная, только он пошёл окольными путями, минуя главную дорогу. Пахло костром, сыростью и камышами. По пути тут и там встречались группки молодёжи, откуда-то раздавался гитарный бой и несколько подростков нестройно запевали что-то из репертуара группы «Кино».