Давай никому не скажем

— А отца у меня нет, — немного погрустнел он. Стало видно, что тема для него больная.

— А у меня тоже нет, — улыбнулась, стараясь отвлечь его от грустных мыслей.

Так заболтались, что доделывали эксперимент на перемене. Раиса Семёновна поглядывала на нас весь урок. Сначала не слишком довольно, но потом, заметив, как улыбается её сын, сменила гнев на милость.

Болтали мы с Загором и следующие две перемены, а потом вместе пошли домой. Он что-то наплёл про то, что ему как раз в мой район надо, но я-то знала, что он просто хочет меня проводить, и не стала препятствовать. Всё лучше, чем идти одной.

Дойдя до Заводской, остановилась на повороте — стало стыдно вести его к баракам. Там, наверное, снова эти алкаши возле дома со своими нардами кучкуются, на весь двор матерятся — то ещё позорище.

— Ну ладно, мне туда, — неопределённо махнула рукой в сторону пятиэтажки.

— Как это? Ты же на Туполева живёшь, — удивлённо моргнул Игорь.

— А… откуда ты знаешь?

— Да… просто видел один раз тебя там. Случайно, — добавил он и покраснел.

Следил, наверное. Ну ничего себе!

— А страшно не станет? У нас там контингент ого-го, — попыталась отшутиться я, топая в сторону коммуналки.

— А чего им меня бояться? — серьёзно ответил Игорь, и я рассмеялась.

Забравшись на полусгнившие верёвочные качели на старой яблоне за домом, мы проболтали, наверное, часа три. Да и разошлись только потому что жутко проголодались. На чай я его к себе по понятным причинам не позвала.

Нормальный он, абсолютно, а зажатый потому что все его чмырят в школе. А чмырят потому что выглядит как лох. Вот если его переодеть и прическу сменить, та же Минаева первая в очередь на него встанет.

Даже смешно стало, стоило только представить их вместе.

В приподнятом настроении пила чай и размышляла, как увижу завтра концерт Флойда, с улыбкой вспоминала как ржали до коликов с Загором над всякими приколами, и только потом до меня дошло, что ни разу за всё это время я даже не вспомнила о Набиеве.

Глава 42 Яна

Погорячилась, наверное… Он так разозлился, дверью хлопнул. Надо было как-то мягче всё преподнести. Про Тимура зачем-то ляпнула, что жить вместе собрались. Ну что за глупости, зачем. Это же не так!

Ведь не было цели с ним ссориться или как-то обижать, а вышло как всегда. Ну ладно, нет худа без добра, зато теперь всё разрешилось. Вот только на душе было так тяжело, хоть волком вой. Головой понимала, что сделала всё правильно, а вот сердцем…

Отработав целый день, безумно устала, и морально, и физически. Сегодня было как-то особенно сложно, даже дети все словно сговорились и одновременно отбились от рук. Хотелось поскорее покинуть пределы школьных стен, но идти мне было некуда.

Хоть Толик к утру, конечно, протрезвел и, видимо, всё осознал: сидел на кухне как побитая собака, весь ссутулился, глаза прятал, но всё равно я больше не могла чувствовать себя рядом с ним в безопасности. Нет никакой гарантии, что он снова не напьется и не решит закончить начатое.

Была мысль вызвать милицию, написать на него заявление, что неповадно было, но потом представила, что сейчас начнется — допросы, медицинское освидетельствование, суд… Конечно же в школе все всё узнают, так оставят на весь город — потом не отмоюсь от этого позора. Решила, что лучше съеду от него подальше и забуду всё как страшный сон.

Набрав полную сумку тетрадей, устало вышла из школы. Резкий порыв ветра небрежно разметал волосы, руки моментально окоченели.

— Яна Альбертовна, давайте я вам помогу, — подоспел Денис Павлович, забирая у меня из рук сумку. — Ого, тяжесть какая. Тетради? — понимающе улыбнулся.

— Они самые.

— А… вы сейчас куда? Давайте я вас подброшу?

— Большое спасибо, но не нужно, вы спешите, наверное… — замялась, хотя, положа руку на сердце, жутко не хотелось трястись в автобусе.

— Ну что вы! Буду только рад вам помочь. Так вам куда? — открывая дверь своего старенького Форда, поинтересовался он.

Знала бы я сама, куда мне…

— На набережную, — это было первое, что пришло в голову.

Он удивился, но тактично ничего не сказал. Открыв пассажирскую дверь, галантно помог забраться в машину и, торопливо обежав капот, поспешил сесть рядом.

Пока он заводил мотор и отвлекал разговорами "о погоде", я обернулась на здание школы, и первое, что увидела — силуэт Эммы Валентиновны в окне.

Прямая, как палка, она смотрела прямо на нас, и если бы взгляд человека умел метать молнии, то меня бы уже трижды разразило.

* * *

Прогуляться по набережной было не самой лучшей идеей: ледяной ветер забирался за воротник пальто, заставляя буквально дрожать от холода, да и воспоминания пятничного вечера захлестнули с головой, не принося облегчения, а наоборот, загоняя в кокон надвигающейся депрессии.

Потирая озябшие ладони я ходила вдоль кромки воды; мелкие песчинки попали в туфли, натирая ноги, но я этого не замечала, погружённая в свои не веселые мысли.