Давай никому не скажем

— Дина и Павлик? — напряг память, вспоминая имена.

— Ну. Они. В общем, ведёт затворнический образ жизни, нигде не работает, ни с кем из прошлого не контактирует. Поговаривают, что сидел с опущенными, но это не проверенная информация. В общем, всё, — закончил рапорт Бес, и едва не зевнул.

— Ты прям как бабка у подъезда — всё знаешь, — усмехнулся.

— Жизнь заставила, — Бес впервые за всё время слегка улыбнулся. — А она кто? Девчонка твоя?

— Угу.

— А чего на «вы» с ней?

— Уважаю сильно.

— Высокие отношения, — Бес качнул головой и дальше мы шли молча, думая каждый о своём.

Что мне нравилось в Бесе, это то, что он никогда не лез под кожу и не задавал лишних вопросов. Даже сейчас не спросил, с чего вдруг я решил разыскать этого Зуева. Надо, значит надо.

У Беса ниточки в криминальной сфере из всех концов страны тянутся, хотя сам он никогда не сидел. Пацаны шептались, что отец его отбывает пожизненное в "Чёрном дельфине"*, но опять-таки, говорить можно много, давно не верю в «сороку на хвосте».

Бес без разговоров пошел со мной «на дело», считая, что впрячься с товарищем — это только плюс в карму. Даже не зная, что именно это за дело. Просто поверив на слово.

Когда подошли к общажке, на улице уже порядком стемнело. В окнах горел свет, из открытых форточек доносился щебет телевизора, разговоры, плачь детей и лязгание столовых приборов о тарелки.

Тормознув напротив её блока, скрылись под ветками старого трухлявого дерева.

На первом этаже у раскрытого окна сидела одинокая фигура. Человек курил, не спеша поднося сигарету ко рту.

— Смотри — он? — кивнул на мужика, и Бес близоруко сощурился.

— По описанию — он.

— Ну всё, дальше я сам.

— Точно помощь не нужна?

— Точно.

— Я у остановки тебя подожду, — не настаивая, Бес развернулся и, не оборачиваясь, ушёл.

Внимательно изучил мужика в окне: тощий, тупое выражение лица, на предплечье тёмные пятна тюремных наколок. Сразу видно — гнида. Внутри начала закипать ярость.

До этого пытался держать эмоции в узде и оставлять голову холодной. Хотя, когда только увидел синяки у нее на запястье, когда узнал, как эти синяки появились, первой мыслью было сейчас же взять машину отца, приехать, вытащить этого ублюдка за грудки и начистить морду. Так, чтобы месяц харкал кровавыми соплями.

Смотрел на её запястья, и всё отошло на второй план, показалось такой тупостью. Месть эта дебильная с участием Минаевой. Хотел, чтобы англичанка вошла, увидела нас с ней на кровати, и поняла, что и без неё себя отлично чувствую. Еле вытерпел общество этой пустой куклы, считал минуты до шести часов. И вот она вошла, увидела, а сама перед этим такое пережила… и тут я ещё.

Стало так стыдно, так противно. Мог бы — сам себе бы по морде дал.

Стоило представить её одну в душе — такую тоненькую и беззащитную, и рядом какая-то мразь, возомнившая себе, что ей всё можно… Сука, не убить бы.

Выдохнув, вышел из-за дерева, и подошёл к окну.

— Здарова мужик. Закурить будет?

Тот молча взял пачку Примы и протянул одну папиросу.

— Ты Толян? — уточнил на всякий случай, борясь с желанием залезть в окно и прямо сейчас расх*рачить его рожу о плиту. Но нельзя — в доме ребёнок. Да и соседи сбегутся — ни мне, ни Яне эта шумиха ни к чему.

— Ну Толян, и что дальше? — подозрительно сузив глаза, сразу же напрягся тот.

— Выйди, поговорить нужно, — прикуривая, кивнул на вход. — Я у подъезда подожду.

— А если не выйду, то что? — выкрикнул Зуев вслед.

— А если не выйдешь — я сам к тебе приду, — бросил не оборачиваясь, на автомате сжимая кулаки.

Конченый ублюдок.

Подойдя к подъезду, поднял камень и, размахнувшись, бросил в чудом сохранившийся фонарь на козырьке. Сорокаваттная лампочка рассыпалась мелкими осколками на покоцаный асфальт. Двор погрузился в темноту. Лишние глаза нам ни к чему.

Я не боялся, что кто-то меня увидит, я боялся, что кто-то увидит его, и прибежит на помощь, не дав мне совершить задуманное.

Через несколько минут дверь скрипнула, и на пороге появился Зуев. Тщедушное тельце обтягивала полосатая «алкоголичка», затравленный взгляд безошибочно выдавал в нём зоновскую крысу.

Да кого тут бить… Даже испытал разочарование, что махач закончится, не успев начаться.

— Ты кто вообще? Чё надо? — сходу огрызнулся он.

— Да ты не кипишуй, дело есть. Отойдём?

— Никуда я не пойду. Говори, — взъерошился собеседник.

— Ну и г*вно ты куришь, Толя, — выбросив за спину окурок, резко подался вперёд, ударив Зуева головой в переносицу. Тот взвизгнул и, не удержавшись на ногах, завалился на расшатанные перила.

— Да ты знаешь к кому пришёл, сыкло вонючее? Да тебя мамка ещё не выср*ла, я уже одну ходку сделал, — растягивая слова, прогундосил он, удерживая капающую кровь ладонью.

— До следующей не доживёшь, — ударом кулака в челюсть повалил его на землю и, подняв за грудки, потащил в густые заросли за домом.

Толик скулил, поливая трёхэтажным матом вперемешку с тюремным жаргоном, даже пытался отбиться, как баба размахивая руками и пытаясь укусить.