Давай ограбим банк

— Я еще не закончила колледж, — напоминаю я. Естественно, я не говорю о том, что и не планирую его заканчивать. — Отец сказал, что устроит меня секретарем в больницу. Даже он считает, что я на большее не способна. Кинобар, по крайней мере, интереснее.

— Так что ты собираешься делать?

— Буду работать в кинотеатре, — повторяю я. — Послушай, я тебе больше не нужна, — не выдерживаю я.

— Не понял.

— Я тебе была нужна, чтобы закрепиться на работе. Отец и так в тебе души не чает, я тебе больше не нужна, — зло и цинично говорю все это. Мне стыдно и неприятно ровно до тех пор, пока Анкель вдруг не расплывается в улыбке. Пара проходящих мимо школьниц начинают нервно хихикать при виде его лучезарной улыбки.

— Ты права, — выдыхает он. — Знаешь, я уже начал верить в нашу историю. Ты в жизни не такая, как на экране. Только глаза такие же красивые. За них ты мне и нравишься.

— Спасибо, — сдержанно говорю я.

— Что мы скажем твоему отцу? — спрашивает Анкель.

— Ничего. Можешь врать о предстоящей свадьбе, сколько тебе вздумается.

Мы расходимся в разные стороны. Счастливые и свободные. Вечером я прихожу в тот же кинотеатр. Здесь значительно больше народа, чем днем. В основном творческая молодежь из числа студентов художественных колледжей, начинающих писателей и прочих безработных из категории «подающих большие надежды». Оказывается, что здесь модный клуб через дорогу, поэтому кинотеатр служит своего рода местом встречи перед походом в клуб, а заодно и местом ночевки для тех, кому жалко денег на такси. В общем, хорошее месторасположение сделало «Шошанну» популярной. Девушка на рецепции, Хелена, указывает мне на мужчину средних лет, который сейчас над чем-то смеется с парнем лет восемнадцати. Мужчина одет в джинсы и пиджак с заплатками. Длинные волосы убраны в хвост. Он напоминает старого гомосексуалиста.

— Здравствуйте, — говорю я, когда парень прощается с мужчиной, чтобы пойти купить себе выпить в баре.

— Здравствуйте, — непонимающе кивает мужчина, едва скользнув по мне взглядом.

— Мне сказали, что у вас есть вакансии, — договариваю я.

— Есть. Хочешь здесь работать? — кивает он и оценивающе разглядывает меня.

— Хочу.

— Об опыте работы, я так понимаю, спрашивать бессмысленно?

— Мировой.

— Это как?

— Новый Орлеан, Цинциннатти, Джексон. Я много где в кинотеатрах работала.

— Любишь путешествовать?

— Люблю кино, — отвечаю я.

— Надолго здесь?

— Да.

— Условия работы знаешь?

— Нет.

Какой-нибудь тренер по личностному росту точно влепил бы мне двойку за собеседование. И тем не менее, когда я выхожу из кинотеатра, у меня уже есть работа. Причем такая, на которой я обязана по двенадцать часов в день сидеть за стойкой рецепции и смотреть кино. Идеально.

* * *

На следующий день ровно к назначенному времени прихожу в участок. Марко ждет в кабинете. Он сидит в кожаном кресле с высоким подголовником и пристально наблюдает за тем, как я топчусь на месте. На столе лежат папка с бумагами и телефон. Мне становится страшно. Уже стала забывать о том, как сильно боюсь людей. Сейчас мне кажется, я близка к тому, что называется панической атакой.

— Хотелось выяснить все детали вашего заточения, — говорит он, когда я сажусь перед ним.

— Я вроде бы все уже рассказала.

— Нет.

— Почему вы так решили?

— Потому что я вам не верю. — Марко выходит из-за стола и начинает ходить по кабинету, то и дело оказываясь в неприятной близости от меня.

— Почему?

— Не обижайтесь. Это просто статистика. Самая неточная из наук. Согласно ее данным, девяноста процентов заложников убивают в течение первых суток. Вы же продержались пару месяцев. И знаете, что бывает с людьми, которые умудрились продержаться такой срок? Они становятся соучастниками и подельниками преступников. В этом нет ничего плохого. Честное слово. Это всего лишь единственный способ выжить. Сотрудничество. Так вот я и хочу выяснить, как именно вы сотрудничали с Микки. — Он наклоняется и говорит все это, глядя мне в глаза. Это напоминает кролика и удава.

— Послушайте… — Некрасивый вздох. Пауза. Раз. Два. Три. Это просто разговор. Тебе здесь не сделают ничего плохого. Успокойся, Верена, черт возьми. Все это я говорю себе, но мне жизненно необходимо чем-нибудь отгородиться от этого человека. — Дайте телефон, пожалуйста, — прошу я.

— Зачем? — настораживается он. По меньшей мере это очень странная просьба.

— Можно без симки. Я два месяца провела в качестве заложницы, имею право на то, чтобы немного свихнуться. — Он недоверчиво протягивает мне телефон. Как будто дозу наркоманке. Включаю на нем камеру и начинаю изучать плитку на полу, которая отражается на экране телефона.